Темный Луч. Часть 3

Казалось, то, что я делал с Еленой, было реальным, а всего остального не существовало.

Герберт стал дружелюбнее относиться к Елене. Он сильнее прижимал ее к себе и говорил с ней по-отечески. Он нравился ей больше, чем Таня. Я мог это сказать.

Он дал ей несколько прозвищ. Сначала он называл ее своим маленьким медвежонком, но потом сократил это до просто медвежонок или мишка.

Наконец-то наступил ее первый день рождения. У них была небольшая вечеринка с двенадцатью, которые принесли свои Драконьи Клятвы. Все взрослые и ни одного ребенка, но Елена, казалось, не возражала. У нее был я.

У нее не было настоящих друзей, кроме меня.

***

После того, как все ушли, мы втроем сидели в гостиной и смотрели, как Елена спит посреди пола, окруженная своими новыми игрушками. Мы все были поражены.

Таню внезапно охватила паника.

— Что происходит? — спросил Герберт.

— Я не знаю, — сказала она, задыхаясь, затем душераздирающий крик сорвался с ее губ.

Елена вздрогнула, проснулась и заплакала.

Герберт подхватил Таню на руки и отнес в их комнату. Она корчилась от боли.

Я поднял Елену и положил ее на диван рядом с собой. Я утешил ее и сказал, что все будет хорошо. Она успокоилась.

Через несколько минут пришел Герберт и поднял ее с дивана.

— Ты такой храбрый маленький Медвежонок. С мамой все будет в порядке.

Из спальни доносились крики Тани. Герберт крепко обнимал Елену и пытался отвлечь ее. Наконец, он сказал:

— Пойдем прогуляемся.

Лес был идеальным убежищем. Он научил Елену ловить жуков-молний. Она так мило произнесла слово «жук».

Мы вернулись с Еленой, спящей в объятиях Герберта. Таня пила чай, на ее лице были написаны ужас и печаль.

Он не повел Елену наверх, в ее комнату. Я был рад. Я хотел услышать, из-за чего произошла вспышка у Тани.

— Что случилось? — Он сидел на диване, прижимая Елену к своей груди.

— С ней все в порядке? — спросила Таня, протягивая руку, чтобы погладить Елену по спине.

— Она справилась с этим лучше, чем я думал.

Она кивнула, и ее рот искривился в беззвучном крике, когда необузданные эмоции сотрясли ее.

— Таня, что происходит?

— Это Кэти. Она мертва. — Она говорила сквозь слезы.

Мы оба ахнули. Как она могла быть мертва?

— Ты уверена? — спросил он.

— Я все почувствовала. Это была самая ужасная смерть, Жако.

— Герберт, — поправил он ее. — Как она умерла?

Это то, что и я хотел знать.

— Сгорела заживо.

***

В течение следующих недель Таня носила траур по своей всаднице.

Герберт попытался разузнать побольше информации. Он поговорил с другим Меднорогим, который поклялся защищать Елену.

Итан был отрезан от Пейи смертоносной фауной и флорой. Никто не мог дозвониться.

Виверны напали на замок. Когда король Хельмут пришел в себя, он рассказал, кто предал королевскую семью. Это была правая рука короля Альберта, Горан. Близнец короля Хельмута.

Я вспомнил его. Он свободно говорил по-вивернски и питал страсть к темной магии. Он был блестящим Драконианцем, но, казалось, был обречен на зло. Горан был тем, о ком говорилось в предсказании Вайден, и причиной, по которой существование Елены должно было храниться в секрете.

Меднорогий также подтвердил, что смерть королевы произошла так, как сказала Таня. Виверны привязали ее к кровати и подожгли. Елена никогда не узнает своих родителей. Оба погибли в засаде.

Это был печальный день для всех, но и нам предстояла работа. Защищать Елену будет сложнее, чем мы ожидали. Больше не было возможности ждать, пока угроза минует. Нам нужно было защищать ее до тех пор, пока ей не исполнится шестнадцать, и она не сможет претендовать на трон Пейи.

***

Прошло несколько беспокойных месяцев.

Однажды Таня спросила, в безопасности ли Блейк или тоже заперт в Итане. И вот так просто это пришло ко мне, как толчок в живот.

Я был Блейком.

Я вспомнил, как Таня произнесла мое имя в хижине, когда родилась Елена, но я не мог вспомнить, что она сказала. Моя жизнь была беспорядочным пятном, но у меня было имя.

***

Елена могла ходить без посторонней помощи и начала складывать слова. Я назвал ей свое имя. Я сказал ей, чтобы она никогда не говорила его при взрослых, и она поняла.

Она была такой умной и действительно моей лучшей подругой. Она сдерживала мой гнев и разочарование. Она становилась ярче каждый день в течение года и трех месяцев.

— Блейк, — прошептала она однажды в саду, когда Таня развешивала белье.

— Да, Медвежонок? — Я начал использовать прозвище Герберта.

— Это? — Она указала на палку.

— Палка, — четко произнес я.

— Павка, — сказала она, шепелявя.

— Практически. — Я протянул кулак, и она стукнула по нему. Она рассмеялась, когда я издал звук взрыва от соприкосновения наших кулаков.

— Павка? — Она указала на куст, поникший бархатисто-голубыми шарами.

— Нет, — усмехнулся я. — Это черника.

— Теника?

Я кивнул.

— Попробуй ягодку. Тебе понравится.

Она сорвала одну и отправила в рот. Она скривила лицо. Должно быть, ей досталась терпкая.

Я рассмеялся.

— Попробуй какую-нибудь покрупнее, они слаще.

— Эту? — спросила она, указывая вместо этого на лист.

— Листок, — сказал я.

— Листок, — решительно произнесла она.

Таня подошла к нам.

— Тсс, — сказала я, приложив палец к губам.