Темный мир

– Ну, ты захочешь выцарапать глазки Патрику, Патрик – тебе, дальше – больше, и вот уже мировая война маячит на горизонте, а значит, и мобилизация…

– Патрик? А при чем здесь… Постой. Ты – и Патрик? Ты – и эта ржавая швабра?!!

– Вот. Уже началось.

– Бум. Упала. Ты меня убил. Не верю. Голосам своим не верю! Это просто праздник какой-то! – И Маринка захохотала. И тут же замолчала резко. – Кость… ты слышал?

– Что?

– Тот же звук…

– Ничего не слышал.

– Тогда молчи. Не дыши.

Я замолчал и перестал дышать, но это не помогло: все-таки Артур влепил мне в ухо четко: когда вокруг наставала тишина, то слышно было, как там внутри все еще что-то звенело, щелкало и переливалось.

– Дай зажигалку… – прошептала Маринка откуда-то снизу.

Я дал ей зажигалку и свечку, которую предусмотрительно сунул в карман.

Она щелкнула несколько раз – огонек сразу падал набок и гас. Я помог ей оградить свечку от сквозняка, но стоило убрать руки, и все.

– Сфотографируй! – скомандовала Маринка.

– Что?

– Меня. Наводи на мой голос. Давай!

Я попробовал. Аппарат попытался сообразить, что от него хотят, пошарил красными лучиками дальномера перед собой, решил, что там ничего нет, написал, что фокус установить невозможно, поэтому он будет снимать бесконечность. И выдал вспышку.

На экранчике появилась размытая Маринка пластом на полу.

– Есть! – сказала она. – Щель, кулак пройдет. И… и… и это что? Рычаг?

– Только не трогай!

– Ну да!

Я снова нажал кнопку. Секунда – вспышка выхватила из темноты согнутую дугой Маринку, которая что-то выдергивала из пола. Внучка за жучку…

Изображение опять было размытым.

– Постой, – сообразил я. Выставил фиксированную диафрагму, выдержку, отключил автофокус, приблизительно навелся по расстоянию (поскольку на ощупь), включил принудительную вспышку. – Повторили!

Теперь снимок определенно получился – и пока я им любовался, земля под ногами вдруг задрожала…

И диабазовая стена медленно поползла вверх.

Я вдруг представил, что сейчас из-под нее хлынет вода, завертит нас – и капец всем древним рисункам. Но вместо этого обратным током воздуха в туннель внесло облако вонючей пыли. Маринка закашлялась…

Я снова попробовал зажечь свечу. Сквозняк вдруг прекратился – возможно, механизм, поднявший дверь, одновременно перекрыл какой-то воздухоотток. Но висящая в воздухе тонкая пыль как бы светилась сама – и не давала рассмотреть ничего по ту сторону открывшихся ворот.

Маринка сунулась, но я ее поймал за холку.

– Ни шагу. Слушай внимательно. Ты остаешься здесь, у рычага, ясно? Я пойду туда. Если эта штука опустится, ты ее снова поднимешь. А если не сможешь поднять – то выбирайся наверх и жди наших или спасателей. Они наверняка вот-вот появятся…

(Я как в лужу глядел!..)

Она подергалась, но согласилась, что так будет разумней. Честно так согласилась. Но все равно: было бы чем – я бы ее к рычагу приковал.

Держа свечу на вытянутой в сторону руке (чтобы свет не попадал в глаза), я медленно перешагнул выбитую в полу канавку. Похоже, что подвижная стена, когда опускается, – опускается всем весом. И возможно, со всей скоростью свободного падения.

Пол по эту сторону был бугристый, кажется, выложенный дикими окатышами. За пылью я пока еще ничего не видел. Глаза постепенно привыкали. Я повернулся. Маринка светлым пятном с темными глазами стояла там, где я ее оставил, полуподняв одну руку.

– Полет нормальный, – сказал я; получилось сипловато.

Она махнула.

Я стал осматриваться. Помещение, по первому впечатлению, было круглым или овальным. Стены плавно загибались и, думаю, смыкались где-то в темноте. Не отходя далеко от стены, я двинулся вперед, нашаривая ногами пол. Он поднимался, но не ступенями, а как бы волнами.

Наконец глаза мои настолько адаптировались (а может быть, осела пыль), что я смог не то чтобы увидеть, но угадать в центре этого действительно круглого зала что-то еще более темное…

– Костя, – позвала Маринка. – Что там?

– Что-то вижу… сейчас подойду.

– Сфотографируй это.

– Опять ослепнем.

– Ну, пожалуйста!

Пожалуйста… А может, она и права? Я поставил свечу на пол, вытащил фотик, направил его в сторону темной… фигуры? Кажется, я уже понимал, что это фигура. Кто-то сидит… на троне? Ну ни фига себе!

Не меняя настроек, я нажал кнопку.

В три четверти оборота ко мне на возвышении сидел кто-то в доспехах, шлеме и со щитом. Статуя, неуверенно подумал я.

Если вы пользовались вспышкой в полной темноте, то знаете, наверное, этот эффект: вы на сотую долю секунды увидели картинку, потом две-три секунды темноты – и картинка снова возникает перед вашими глазами, даже более прорисованная в деталях, чем вы успели заметить в первый миг, и держится достаточно долго для того, чтобы успеть рассмотреть ее. Что-то связанное с распадом родопсина, мне объясняли, я плохо запомнил.

Так вот: через пару секунд изображение вернулось. И не статуя это была – потому что под шлемом (видна каждая клепочка, золотой обод, граненая пика на маковке, широкий окольчуженный кожаный ремень с пряжкой на щеке) – под шлемом был обтянутый тонкой коричневой кожей череп с дырами вместо глаз!