Темный огонь

— Сокрыто на дне колодца? — с самым невозмутимым видом переспросила мистрис Уэнтворт. — Что вы имеете в виду, сэр?

Я не мог не позавидовать ее самообладанию.

— Я имею в виду трупы животных, которых ради забавы мучил и убивал ваш обожаемый внучек Ральф. Именно такая участь постигла кота Элизабет, которого поймали для брата Сабина и Эйвис. А еще я имею в виду труп ребенка, маленького нищего мальчика. Он тоже погиб от руки Ральфа. Вне всякого сомнения, Нидлер видел мертвое тело, однако на дознании по каким-то неведомым причинам счел нужным умолчать об этом.

Говоря все это, я переводил взгляд с госпожи на дворецкого. Оба хранили молчание, лица их оставались непроницаемыми.

— Пытки, которым ваш внук подверг беззащитного ребенка, заставили бы содрогнуться даже бывалого палача, — подал голос Барак.

Старуха разразилась пронзительным каркающим смехом.

— Похоже, эти джентльмены лишились разума, да, Дэвид? Наверное, изо ртов у них течет пена, а в волосах торчит солома.

— Полагаю, в последнее время ваши внучки пребывали в угнетенном состоянии духа. Нелегко хранить подобную тайну, — спокойным и ровным голосом произнес я.

— Элизабет тоже моя внучка, — заявила вдова Уэнтворт.

— И однако же вы всегда заботились лишь о детях сэра Эдвина. И более всего вас занимали их успехи в обществе.

Старуха поджала бескровные губы и на несколько мгновений погрузилась в молчание.

— Вы многое успели выведать, мастер законник, — наконец проронила она. — Что ж, может, будет лучше, если я все расскажу вам. Дэвид, я бы выпила стакан вина. Надеюсь, мастер Шардлейк, вы с вашим помощником тоже не откажетесь выпить?

Я не ответил, пораженный тем, что старуха сдалась так быстро. Бросив взгляд на дворецкого, я заметил, что глаза его беспокойно мечутся.

— Ступай же за вином, Дэвид, — настойчиво повторила старуха.

Нидлер сделал несколько неуверенных шагов к буфету, потом повернулся к своей хозяйке.

— Здесь больше не осталось вина, сударыня. Вчера за обедом допили последнюю бутылку. Вы хотите, чтобы я сходил в погреб? — Да, разумеется. Думаю, в обществе этих джентльменов мне ничего не угрожает.

— Ровным счетом ничего, — подтвердил я. Нидлер вышел из комнаты. Старуха сложила руки на коленях, сцепив узловатые искривленные пальцы.

— Значит, Элизабет наконец заговорила? — спросила она.

— Заговорила, хотя и с большой неохотой. Она все рассказала нам и вашему сыну Джозефу.

Старуха вновь поджала губы.

— Мой старший сын многого достиг, — изрекла она. — Если бы Эдвин характером походил на Джозефа, мы до сих пор оставались бы неотесанной деревенщиной и копались бы в навозе на ферме. Но Эдвин сумел добиться богатства и положения в обществе. Он дал своим детям возможность вращаться в самых высших кругах. Для меня, слепой и немощной старухи, это служило величайшим утешением. Теперь, когда мы потеряли Ральфа, все наши надежды связаны с Сабиной и Эйвис. Девочки должны удачно выйти замуж.

— Их будущим мужьям не позавидуешь. Мне удалось узнать, что в вашем доме юные леди пристрастились к довольно неприятным развлечениям.

— Все это ерунда, — пожала плечами старуха. — Молодые мужья, здоровые и сильные, быстро приучат их к удовольствиям иного рода. И обе девочки будут как шелковые.

Вернулся Нидлер с подносом, на котором стояла бутылка красного вина и три серебряных бокала. Он опустил поднос на стол и подал всем бокалы. Потом, по-прежнему невозмутимый и безучастный, вновь встал за креслом своей хозяйки.

«Почему они оба так спокойны? — с недоумением спрашивал я себя. — Они что, не сознают, какая угроза нависла над благополучием их дома?»

Вино, которое я чуть пригубил, оказалось чрезмерно сладким и неприятным на вкус. Барак сделал большой глоток.

— Вы хотите услышать правду, — задумчиво произнесла мистрис Уэнтворт.

— Да, сударыня, правду. Так или иначе, правда об этом деле вскоре выйдет наружу — если не здесь и сейчас, то завтра утром на суде.

— Значит, Элизабет намерена обо всем рассказать?

— Вне зависимости от того, будет ли моя подзащитная говорить или молчать, я сообщу суду о страшных находках, которые мы сделали на дне колодца. Так что вам лучше быть со мной откровенной, сударыня. Возможно, мы еще сумеем, — я сделал глоток из бокала, — избежать огласки этого чудовищного дела.

— А где Джозеф? — спросила старуха.

— У себя, в меблированных комнатах. Старуха кивнула и вновь замолчала, словно собираясь с мыслями.

— Дэвид все видел собственными глазами, — наконец произнесла она. — Из окна. Он чистил гобелены. Я доверяю эту работу только ему.

Она помолчала, будто к чему-то прислушиваясь, и заговорила вновь:

— В тот день Элизабет сидела в саду, по своему обыкновению угрюмая и надутая. Умей она постоять за себя, дети относились бы к ней лучше. Но она только проливала слезы и пряталась по углам, словно нашкодившая собачонка. Поэтому дети изводили ее все сильнее. Дети любят жестокие шалости, верно? Вы, горбун, наверняка знаете это на собственном опыте.