Темный огонь

— Я пришел, чтобы сообщить: Дэвид Нидлер пойман, — провозгласил он. — Он пытался проехать верхом через Крипплгейт, но привратник задержал его. Злоумышленник не оказал сопротивления. Сейчас он уже в Ньюгейте.

— Сабина и Эйвис тоже там, — подал голос Барак. — И старуха составила внучкам компанию, хотя она сильно ушибла голову. Как только я пришел в себя, сразу рассказал все констеблю. Девчонки ужасно вопили и визжали, когда поняли, что их обман вышел наружу. Но все же им пришлось отправиться в тюрьму. Папаша их едва с ума не сошел. Жаль, что их не бросили в Яму. Столь благородным молодым леди полагаются более чистые камеры, — добавил он с горькой усмешкой.

Я бросил взгляд в окно. В сумерках смутно вырисовывались очертания колодца.

— Господи, — пробормотал я. — Если бы Нидлер и старая ведьма осуществили свой замысел, мы с Бараком наверняка оказались бы на дне этого проклятого колодца.

— Простите, — спохватился я, повернувшись к Джозефу. — Мне не следовало так говорить о вашей матери…

— Она всегда любила одного только Эдвина, — перебил он, грустно покачав головой. — А ко всем остальным своим детям питала откровенное презрение.

— Барак, — обратился я к своему помощнику. — Вы должны дать показания под присягой. Завтра на суде констебль сообщит Форбайзеру о том, что произошло в этом доме…

Я попытался встать, но безуспешно. Неожиданная мысль пронеслась в моем сознании.

— Где сейчас сэр Эдвин?

— В своей комнате, — вздохнул Джозеф. — Бедный Эдвин, на него обрушилось столько ударов. Сын его мертв, мать и дочери в тюрьме.

— А Элизабет уже знает о том, что случилось? — выдохнул я.

— Да. Когда я рассказал ей обо всем, бедная девочка разразилась рыданиями.

Тень грустной улыбки пробежала по лицу Джозефа.

— Но когда я уходил, она крепко сжала мою руку. Я позабочусь об Элизабет, сэр. Но на некоторое время мне пришлось ее оставить, — добавил он. — Сейчас я нужен брату.

Я пристально поглядел на Джозефа. Признаюсь, этот простодушный малый частенько раздражал меня своей суетливостью и бесконечными сетованиями. И лишь теперь я понял, что заставило меня взяться за это кошмарное дело. Всем своим существом Джозеф излучал доброту, бесконечную доброту, на которую способны лишь немногие люди.

— Я должен идти к Эдвину, — сказал он. Констебль предупреждающе вскинул руку.

— Сейчас с ним беседует судья из магистратуры, сэр.

В голове у меня проплывали события последних дней.

— Кромвель! — воскликнул я. — Прошло уже несколько часов, как мы отправили ему письмо! Барак, неужели от Грея так и не поступило никаких вестей?

— Недавно мне передали записку от него, — ответил Барак. Он вытащил из кармана листок с печатью графа и протянул мне. Я пробежал глазами строки, выведенные аккуратным почерком Грея.

«Лорд Кромвель получил ваше письмо. Сегодня он намерен увидеться с королем и в случае необходимости непременно пошлет за вами. Он передает вам свою глубокую признательность».

— Значит, дело сделано, — вздохнул я, с облегчением откинувшись на спинку кресла. — Наконец мы с вами заслужили признательность графа, Барак.

Гай подошел ко мне, заглянул в глаза и попросил показать язык. Потом то же самое он проделал с Бараком.

— Ни вашему здоровью, Мэтью, ни здоровью Барака ничто не угрожает, — сказал он, закончив осмотр. — Но вам обоим надо отправиться домой и хорошенько выспаться. В течение нескольких дней вы будете ощущать слабость, и, возможно, у вас будут трястись руки.

— Я с удовольствием последую вашему совету, сэр, — заявил Барак. — Чертовски хочу спать.

— А теперь я должен вернуться в свою аптеку. Меня ждут больные.

Гай поклонился нам и двинулся к дверям. Как и всегда, наружность его — смуглое лицо, черные как вороново крыло волосы, тронутые сединой, длинное одеяние — производила необычное впечатление.

— Спасибо, верный друг, — с жаром произнес я. Гай махнул рукой, улыбнулся и вышел из комнаты.

— Выглядит этот старикан диковато, — изрек констебль. — Когда я пришел сюда и увидел его, у меня сразу возникло желание его арестовать.

Я оставил это замечание без ответа.

Дверь отворилась, и в комнату вошел высокий худощавый человек, в котором я узнал судью Пэрслоя. Обыкновенно этот джентльмен сиял от сознания собственной важности, но сегодня у него был мрачный и сосредоточенный вид. Он поклонился и повернулся к Джозефу.

— Мастер Уэнтворт, я думаю, вам лучше пойти к брату.

— Я как раз собирался это сделать, сэр! — сказал Джозеф, вскакивая со своего места. — Эдвин спрашивал обо мне?

— Нет, — ответил Пэрслой после некоторого колебания. — Но сейчас его не следует оставлять одного.

Он перевел взгляд на меня.

— Рад видеть, что вы пришли в себя, мастер Шардлейк. Явившись в этот дом по зову констебля, я застал здесь ужасающее зрелище.

— Могу себе представить. Вы допросили сэра Эдвина?

— Да. Он утверждает, что ничего не знал о злодеяниях своих близких. Полагаю, он говорит правду. Человек, убитый горем, вряд ли станет кривить душой.

Пэрслой задумчиво покачал головой.

— Все-таки странно, что мать его вступила в сговор со слугой.