Темный огонь

Стены в боковой капелле оказались побелены, дабы скрыть росписи, которые Кромвель считал нечестивым идолопоклонничеством. Часовня была превращена в просторный кабинет; вдоль стен высились книжные шкафы, перед внушительных размеров письменным столом стояло несколько стульев. Неровный свет проникал сюда сквозь витражное окно, расположенное под самым потолком. В углу, за низеньким столиком, сидел какой-то человек в черной мантии. Вглядевшись, я узнал в нем Эдвина Грея, секретаря лорда Кромвеля. Он работал на лорда Кромвеля уже пятнадцать лет, еще с тех пор, как тот входил в свиту кардинала Вулси. В те времена, когда я пользовался расположением Кромвеля, мне нередко приходилось иметь дело с его секретарем. Увидев нас, Грей поднялся и поклонился. Круглое розовое лицо его, обрамленное редеющими седыми волосами, выражало откровенное беспокойство.

Грей пожал мне руку; я заметил, что пальцы его потемнели от въевшихся в кожу чернил. Когда он кивнул Бараку, во взгляде его мелькнула плохо скрываемая неприязнь.

— Рад приветствовать вас, мастер Шардлейк. Как поживаете, сэр? Давненько мы с вами не виделись.

— Неплохо, мастер Грей. А как ваши дела?

— Тоже неплохо, учитывая, сколь тревожные настали времена. Граф только что получил важное письмо и должен его прочитать. Но он примет вас с минуты на минуту.

— В каком он расположении духа? — рискнул я осведомиться.

— Сами увидите, — несколько замешкавшись, ответил Грей.

Вдруг он резко повернулся, потому что дверь распахнулась и в комнату вошел Томас Кромвель. Лицо его было хмурым и озабоченным, однако же, стоило ему увидеть меня, улыбка осветила тяжелые черты.

— Мэтью, Мэтью! — с неподдельной радостью воскликнул он, крепко сжал мою руку и опустился на стул.

Я не видел своего всесильного патрона более трех лет и теперь незаметно разглядывал его. Одет он был, по своему обыкновению, очень скромно: в черную мантию и темно-синий камзол, на котором, впрочем, сверкал орден Подвязки, недавно пожалованный ему королем. Присмотревшись к лорду Кромвелю, я был поражен произошедшей переменой. Казалось, грубые черты его лица еще сильнее налились тяжестью вследствие постоянных тревог и забот. Каштановые волосы графа теперь стали почти совсем седыми.

— Как поживаете, Мэтью? — осведомился Кромвель. — Надеюсь, ваша адвокатская практика процветает?

Я замешкался, думая о делах, которых недавно лишился.

— Благодарю вас, милорд, у меня все хорошо, — ответил я наконец.

— А в чем это вы выпачкали свою мантию? А вы — свой камзол, Джек?

— Это всего лишь пыль, милорд, — ответил Барак. — Мы проезжали мимо монастыря Белых братьев как раз тогда, когда там взорвали дом собраний. Нас едва не завалило обломками.

Кромвель расхохотался. — Ну а мое поручение? — спросил он, бросив пронзительный взгляд на Барака. — Вы выполнили его?

— Разумеется, милорд. С Форбайзером не было никаких хлопот.

— Я знал, что он не будет упрямиться, — усмехнулся Кромвель и вновь повернулся ко мне. — Когда я узнал о том, что вы ведете дело Уэнтвортов, у меня появились кое-какие соображения. Я решил, что, как в старые добрые времена, мы с вами можем помочь друг другу.

Кромвель широко улыбнулся. Откуда ему знать, что я занимаюсь этим делом, с недоумением спрашивал я себя. Впрочем, граф, как известно, имеет глаза и уши повсюду, а уж в Линкольнс-Инне у него более чем достаточно осведомителей.

— Я очень признателен вам за доверие, милорд, — осторожно заметил я.

— Я знаю, Мэтью, что вы — неутомимый борец за справедливость, — прищурился Кромвель. — Жизнь этой девушки много значит для вас?

— Да, милорд, — кивнул я и подумал о том, что в последнее время все мои мысли были поглощены исключительно делом Элизабет.

«Любопытно, почему?» — пронеслось у меня в голове.

Несомненно, увидев это беспомощное и беззащитное создание, распростертое на грязной соломе Ньюгейтской тюрьмы, я был потрясен до глубины души. Если Кромвель избрал Элизабет в качестве рычага, при помощи которого он собирается на меня воздействовать, он сделал правильный выбор.

— Я уверен, что девушка невиновна, милорд. Кромвель предупреждающе вскинул руку.

— Меня это ничуть не волнует, — отрезал он, устремив на меня испытующий взгляд.

Я вновь поразился силе, которую источали его темные глаза.

— Мне нужна ваша помощь, Мэтью. В одном чрезвычайно важном и секретном деле. Вы поможете мне, а я, со своей стороны, обещаю, что казнь вашей подзащитной будет отсрочена на двенадцать дней. За это время вы должны выполнить мое поручение. Так что в нашем распоряжении меньше двух недель. Садитесь, — добавил он, кивнув на стул.

Я повиновался. Барак подошел поближе и встал у стены, скрестив на груди руки. Бросив взгляд на письменный стол Кромвеля, я заметил миниатюрный портрет в изящной серебряной рамке. Женщина, изображенная на портрете, была мне незнакома. Проследив за моим взглядом, Кромвель нахмурился и отвернул рамку.

— Джек — верный и преданный слуга, — кивнул он в сторону Барака. — Он — один из тех немногих, кому известна эта история. Всего таких восемь человек, включая меня, Грея и его величество короля.