Темный охотник #6

До тех пор, пока речь не идёт о замглавы Тайной Канцелярии, моём хорошем друге, как я надеюсь, который и без того уже что-то заподозрил и теперь следит за мной в упор. При этом очень уж хорошо меня зная. Следит, думает, анализирует, и забьёт настоящую тревогу, если поймёт, что я ещё и так могу…

Почему?

Да потому что прямое волевое воздействие через рявканье на людей, после которого они застывают и послушно вытягивают руки вверх — это одно. А дар убеждения у человека, который каждый день общается с монаршими детьми, так ещё и с Императором нет-нет, да и видится — это вообще другое.

Это опасно.

Это, блин, тревога, уровень пунцовый.

Во всяком случае, на его месте я бы принял меры. Одно лишь то, что в окружении самодержца российского появился человек, который умеет прочищать мозги и внушать другим свою волю, я бы расценил как призыв к действию. Нужно что-то делать пока не поздно.

Как минимум, о таком необходимо доложить Императору. Или он уже доложил? Слова — это слова, а по сути для Фирсова нет ничего важней, чем защищать интересы Империи, это я уже понял. И ложь баронскому внуку — самое безобидное из того, что он делал по долгу службы.

Дилемма, Бездна её подери.

Если всё вскроется, то в лучшем случае для начала попросят отойти подальше от Его Величества и Ани с Володей. Дальше, в доказательство верности припашут юзать дар Тёмной во благо Империи — а зная суку, да и меня, это явно ничем хорошим не закончится. И наконец, все мои планы на будущее тут же пойдут по известному маршруту.

И что делать?

Как действовать-то?

Хмм… если хочешь что-то спрятать понадёжнее, прячь на самом видном месте!

— Чернов.

Стоило мне припарковаться рядом с усадьбой Скёрстов и выйти из машины, как Фирсов материализовался рядом. Я даже астральным зрением ещё разок по нему пробежался, уточнил, не тенеходец ли граф часом?

— Василий Фёдорович, — я пожал ему руку и оглянулся. — Вы хотели посмотреть на мой дар в действии?

— Именно за этим я тебя и позвал, — кивнул граф.

— Ну что ж, смотрите, — я сделал глубокий вдох и спустил дар Тёмной с цепи. — С кем вы поделились своими наблюдениями о моих способностях?

Глаза Фирсова расширились. Он сейчас явственно ощутил, как его воля словно растворяется под напором чужой силы.

— Ни с кем, — выдавил он. — Я… я хотел сначала увидеть всё в действии, а потом уже докладывать Императору.

Я кивнул и ослабил воздействие, но не убирая его совсем. Оставил «на полшишечки».

Что ж, Фирсов не первый, кто столкнулся с превосходящей мощью. И не первый, кому пришла в голову благая мысль, что он должен как-то попытаться это контролировать.

Идея контроля вообще, возможно, определяющая в психологии разумных. Ты в безопасности настолько, насколько можешь контролировать ситуацию. Родители пытаются контролировать детей, жёны — мужей, начальники — подчинённых. Снизойди боги на грешную землю, и первое, что попробуют люди сделать — это установить над ними контроль.

Потому что не иметь контроля — страшно.

— Как ощущения, Василий Фёдорович?

— Впечатляюще, — выдохнул Фирсов. — И пугающе. Я чувствовал, что не могу сопротивляться, но при этом полностью осознавал происходящее.

— Именно так это и работает, — развёл я руками. — Теперь вы знаете, чего ожидать. И ещё нюанс, — я выпустил свою ауру Охотника, с которой Фирсову уже доводилось сталкиваться, и одновременно с этим снова врубил на полную дар Тёмной. — Чем вы руководствуетесь, решая, сдавать меня или нет?

— Пользой Империи! — выпалил Фирсов, едва не падая на землю, и я тут же сбросил давление на него. — Чёрт! А вот на фоне этого прессинга… нет, если знать, чего ждать — то заметно. А если цель не в курсе, то и не очень-то заметно!

— Если быть точнее, Василий Фёдорович, — поправил я, — то сильный одарённый, как вы или сильнее, в любом случае заметит. А вот человек неподготовленный, слабый или вовсе неодарённый, спишет всё на то, что у него очко сыграло под давлением ауры. Да, толпу портовых рабочих можно остановить одним окриком. Или вот как вчера. Но даже одного серьёзного одарённого разве что выбесишь. Я понимаю, что вас интересует. Так вот с боевым применением полная ерунда. Против того же Фламинго, например, не сработало. Он просто чихнул.

Разливаясь соловьём, я в то же время внимательно отслеживал реакцию графа. И, кажется, он успокоился. Мои слова ложились на подготовленную почву собственных выводов Фирсова. Если бы хоть где-то они шли вразрез — эффект был бы, как от красной тряпки. Но, похоже, мой почти-что-друг и сам пришёл к схожим выводам.

И это хорошо.

— Что ж, Чернов, этот твой дар отлично вписывается в то, что я задумал, — Фирсов коварно усмехнулся. — Сыграем в злого полицейского и очень злого! Ты будешь просто злым. Нагнетай атмосферу и пугай их мной.

— После победы в войне я в своём праве и могу делать что хочу, — подхватил я идею. — Они все принадлежат мне, и прекрасно это знают. Так вот на моём фоне вы — вообще ужасный ужас.