Температура (СИ)

Удар приходится со спины по рёбрам, из моих рук выпадает телефон, экран которого раскалывается вдребезги после грубого поцелуя с кафелем школьного коридора. Я скручиваюсь, потому что боль от этого накладывается на вчерашнюю, ещё не успевшую утихнуть. Потом меня бьют по почкам, лицу, рукам, ногам. Я не сразу успеваю сгруппироваться, поэтому болит теперь всё тело.

В конце «экзекуции» я начинаю кашлять кровью. Плакать я начал задолго до этого.

Больнее всего, что Рейнард глуп и недоверчив — ну он же чувствует мой запах так же сильно, как я чувствую его! Ну почему не поверить?! Я начинаю ненавидеть его… но только его присутствие, присутствие его аромата, который, как я читал, не закончится до первого прикосновения и дальнейшего сближения, не давало мне кануть в беспамятство, хотя этого я желал всем своим естеством.

End POV Джеффри

POV Рейнард

Смотреть за его страданиями сначала было весело, а потом стало страшно. Казалось, что сейчас мои друзья рушат мою последнюю защиту, но, господи, какой защитой может быть это ничтожество?

Я наблюдал, старательно изображая пофигизм и отстранённость, мол, такое кино для меня частая вещь, ничего необычного, просто красивое насилие. А сам я не бью его не потому, что он альфа, а я омега, и нас ударит током, а потому, что мне самому руки марать не хочется.

Сказать, что я омега? Бред, какой же бред. И фотошоп, ну господи, как можно было так извратить моё существование? Если слухи пойдут, будет некомфортно и неуютно, хотя я любому могу доказать своё право называться бетой просто дотронувшись до него — тошноты не будет, а значит, я — представитель высшей расы. Не врут же мне мои друзья и Марк. Вот он точно нет, он даже кончает подо мной, а какой может быть оргазм, если тебя тошнит от того, кто тебя трахает?

Когда парнишка отключился, я с ухмылкой сфотографировал его. Жалкого, избитого, окровавленного, еле дышащего. Будет боевым трофеем.

Плюнув ему в лицо напоследок, я направился домой. Почему-то настроение было испорчено, а ведь день так прекрасно начинался — сам проснулся, ну, почти сам, в школу пошёл… Вот только этот псих всю картину сломал. Хотя, он поплатился за это, нечего его винить.

End POV Рейнард

POV Джеффри

В сознание меня привёл уборщик, окатив холодной водой моё тело, валяющееся без сознания на полу школьного коридора. Разбитые вдребезги очки и треснутый, но живой телефон валялись рядом со мной. Хоть что-то радует.

Уборщик весьма грубо поинтересовался, как я себя чувствую и что вообще произошло. Я весьма ошарашенно спросил, нельзя ли это по камерам посмотреть. Он весьма зло сказал, что такие придурки, как я, должны для драк выбирать места, где эти камеры хотя бы есть. Я весьма опечаленно заткнулся.

Идти было тяжело и больно. Болело теперь точно всё. Те части, что не затронул вчера отец, затронула эта компания. Я чувствовал себя отбивной. Стейком с кровью, который вообще пожарить забыли. Куском мяса, плохо порубленным фаршем, недожёванной жертвой акулы… По мне, кажется, проехался каток, чудом оставив в живых. Лучше бы, если честно, не оставлял.

Пока я шёл… точнее, это громко сказано. Пока я полз, опираясь на стеночку, в моей больной голове, которой тоже несладко пришлось, вертелось множество мыслей. За что? Что плохого в том, что он омега, а я альфа? Это всё из-за того, что я такой… хилый? Или из-за того, что я бедный затворник? Что не так? Почему он вообще считает себя бетой? Как можно быть настолько клинически жестоким и тупым? Как его «друзья», дотрагиваясь до него, не выдали, что их тошнит на самом деле?

Я шёл, злился, рыдал бессмысленными слезами, ненавидел себя… но не мог окончательно возненавидеть этого «бету», который действительно мой истинный, единственный возможный и в перспективе горячо любимый омега. Я не мог проклинать его, не мог даже обвинить его нормально… Я пытался, честно, говоря себе, что я ему противен, но всё тщетно. Всё было бессмысленно. Перед глазами стоял его образ, в ушах звучал его голос. Неестественно звонкий для парня его комплекции…

А дома я отрубился, забыв даже обработать синяки и ссадины.

***

Утром я не смог встать с кровати. А отец, впервые за последние пять лет, проснулся без похмелья и был шокирован моим состоянием. Не знаю, взыграла во мне обида на него, на Рейнарда, на мир… но я просто сказал, что он виноват в этом всём. Ну, как сказал, говорить я толком не мог, однако честно пытался донести до него свою мысль. Он меня понял.

И отправил меня в больницу, где я проведу, кажется, достаточно долго, потому что, как оказалось, у меня три трещины в ноге и пять в рёбрах. Просто прекрасно, именно так и должно заканчиваться признание в чистой и искренней любви, разве не так?

End POV Джеффри

POV Рейнард.

Я честно хотел забыть взгляд этого парнишки, чьего имени я даже не знал. Его взгляд… он приснился мне в кошмарном сне. В нём я был действительно омегой, а он был действительно моим альфой. И я чувствовал, как я его люблю, как сильно трепещет моё сердце от его присутствия рядом…