Тэмуджин. Книга 3

– Да никому мы не скажем, – нетерпеливо отмахнулись парни. – Доверься нам, как раньше, и открой все.

– Тэмуджин ездил к кереитскому хану и договорился с ним, – сказал Джэлмэ. – Тот анда покойного Есугея-нойона, обещал заставить борджигинских нойонов полностью отдать ему отцовское наследство.

– Вон оно что! – протянул Нохой и многозначительно переглянулся с остальными.

– Только вам я сказал то, что никому нельзя было говорить, – повторил Джэлмэ. – И вы молчите, а то раньше времени дойдет до ушей Таргудая и тогда… Но Тэмуджин будет хозяином своего улуса, а там у него порядки будут другие, не то, что у этих нойонов.

– А какие другие? – насмешливо покосился парень в рваной овчинной шапке, сидевший ближе всех к двери. – Порядок везде один: нойон приказывает, подданные из шкуры лезут, чтобы не прогневать его.

– Нет уж! – Джэлмэ качнул головой, внушительно глядя на него. – Тэмуджин, еще раз повторяю, парень умный – очень умный, и он не такой человек, как другие нойоны. У него есть и другая черта: он высоко ставит своих людей. Вот, смотрите, был такой случай: как-то осенью вышел у нас спор с его младшим братом, Хасаром. Парень он горячий и не любит никого слушать. Тэмуджин, когда узнал об этом, собрал нас всех, вместе с братьями, и объявил новый закон: всем его младшим братьям слушаться нас, нукеров, как старших. И с того дня те все делают по нашему слову. Вы где-нибудь такое видели? Как другие нойоны поступают, если нукер покажет непочтение к его родственникам? У них ведь вся родня словно святая, белая кость, на нукеров как на своих собак смотрят. А по Тэмуджину уже сейчас видно, как высоко ценит он людей, и он никому не будет давать нас в обиду.

– Видно, что хороший будет нойон, – заговорили многие, переглядываясь между собой, – это ведь большая редкость, чтобы нойон так ценил нукеров.

– Обычно для нойона родной брат, хоть и глупец, но в семь раз выше какого-то нукера.

– Вот кому можно было бы послужить!

– Для того я и позвал вас, – Джэлмэ испытующе оглядел всех, – чтобы рассказать вам про него, да сказать, чтобы вы готовились идти к нему в нукеры. Вместе будем служить ему.

– Подожди, – хмуро отозвался Буру, все это время отмалчивавшийся, сидя особняком, ближе к правой стене. – Как это так вдруг мы все соберемся и перейдем к нему? Да вы что, из ума все выжили?

– А что? – удивленно обернулись к нему несколько парней.

– А как же род, сородичи? – тот возмущенно смотрел на них. – Как можно бросить своих и идти к кому-то чужому?! А что предки на небе скажут, об этом вы подумали?

– Верно он говорит, – поколебавшись, поддержали его двое парней, – был бы этот Тэмуджин еще обыкновенный нойон, как другие, так ведь он и от своего рода откололся. Что это за человек?

– Пусть и будет у него свой улус, – продолжал свое Буру, – но он теперь как будто и не относится к киятам, раз откололся, значит и к нам, борджигинам, не относится, а войско его сейчас и вовсе в другом месте, с керуленскими родами обретается, а сам он к тому же еще с чужим ханом дружбу водит. Нет, здесь что-то не то.

Его поддерживали те же двое:

– И что это за улус такой у него будет?

– Кем мы станем, если перейдем в такой улус?

Джэлмэ усмехнулся, глядя на них:

– Для Тэмуджина нет разницы, какого рода человек, лишь бы душа была не червивая. А честного человека, да если на плечах у него голова, а не болотная кочка, он ценит выше иного нойона…

– Да ведь не в этом дело, – раздраженно заспорил с ним косоглазый Халбай, один из тех, кто не верил в Тэмуджина. – Может, он и умный, и нукеров ценит, но выходит, что он не почитает своих сородичей, а род для человека – главное. Что будет, если все начнут бегать от своих к другим, бросят своих онгонов? К чему это приведет?

Ему возражали другие.

– А что, лучше войны между собой вести по прихоти этих пьяных нойонов? – спросил Борогол, стоявший за Тэмуджина. – По мне так лучше положиться на такого нойона, чем служить нашим глупцам.

– Если всем перейти к Тэмуджину, то и войн между родами не будет, – сказал Джэлмэ. – Все монголы вместе будут.

– А уйти к Тэмуджину еще не значит порвать со своим родом, – вставил Тогон. – Вот Джэлмэ ведь приезжает поклониться своим онгонам, встречается с родными.

– Так у него род дарханский, – возражал Буру, – ему все равно где жить, а мы не можем оставить свой очаг.

– Кланяться предкам можно везде, – сказал Джэлмэ, – небо всюду одно, и они оттуда все видят.

– Это тебе можно, – махнул рукой Буру, – тебе хорошо говорить, а нам без родного очага никак нельзя.

Спор, вдруг разгоревшись между друзьями, долго не утихал. Трое были за то, чтобы идти к Тэмуджину, четверо отстаивали свой долг быть рядом со своим родом. Остальные, поначалу с восторгом внимавшие Джэлмэ, теперь, подостыв, не знали, на чью сторону встать, молча слушали тех и других.

– Какие бы ни были нойоны, пусть хоть глупые, плохие, но они свои, – доказывал Буру, – они властвуют над нами по закону, от предков своих они получили это право, а мы от своих предков получили долг быть под их знаменами.