Тэмуджин. Книга 4

Переночевав у небольшой извилистой речки, подкормив коней, на второй день после полудня они подошли к среднему течению Хурха, где все еще на летних пастбищах стоял маленький курень двух киятских нойонов – Даритая и Бури Бухэ.

Погода в последний день испортилась, и небо было хмуро. Солнце еще с утра занесло мутной серой пеленой, и с низовья, со стороны Онона, поддувал порывистый, холодный ветерок. Около трехсот с лишним юрт, прижавшись к обрывистой излучине реки, темнели под низко плывущими сероватыми тучами.

Тэмуджин видел, как в левом крыле его войска вторая тысяча отстала от общего строя, рысью обогнула холм, стоящий впереди, и встала напротив куреня, рассыпаясь сотнями, обложив его волчьей стаей. Остальные, не останавливаясь, пронеслись дальше.

Ниже по реке показался курень Алтана. Состоящий, кроме владения самого Алтана, из наследства его покойных братьев Джочи и Гирмау, да обросший частью пригнанных с юга джелаиров, курень выглядел довольно внушительно – около семисот с лишним юрт стояло в нем.

Войско все так же, не задерживаясь, прорысило мимо, сотрясая гулом землю, и на этот раз третья тысяча, приотстав, направилась в сторону куреня.

Тэмуджин вел остальное войско к длинной пологой сопке, высившейся над степью справа.

Наконец они выскакали на увал, и перед ними открылась долина другой, такой же небольшой речки. На низком сером берегу, на расстоянии трех перестрелов от них лежал обширный тайчиутский курень. Тэмуджин на короткое время придержал коня, вгляделся в раскинувшееся ровным кругом тайчиутское логово. На него тут же нахлынуло воспоминание о той нескончаемо долгой и тоскливой зиме, что он прожил в плену, среди этих юрт, которые он видел сейчас перед собой. Хотя курень тогда стоял в другом месте, вид его был все тот же: так же в середине его огромным кругом стояли белые юрты многочисленной родни Таргудая и вокруг неохватной полосой темнели жилища подданных.

Вглядевшись, у реки он увидел одинокую бычью арбу. Вспомнилось, как он сам когда-то возил воду в этом курене в нойонские айлы.

«А не Сулэ ли сейчас там стоит, наполняет бурдюки? – подумал он и горько усмехнулся. – Если бы я тогда не решился бежать, кто знает, может, и сейчас я был бы с ним и так же черпал воду… Канга свое сделает, – вспомнились слова Таргудая, – согнет и придавит к земле… И я на всю жизнь остался бы его рабом…»

От мыслей этих ему сделалось муторно, и он с усилием отбросил их, заставил себя думать о другом.

Восьмая, девятая и десятая тысячи, как было им приказано, отделились от правого крыла и поскакали в обход, в сторону дальней сопки, чтобы закрыть пути от остальных улусов, стоящих ниже по Онону. С оставшимися пятью тысячами Тэмуджин двинулся к тайчиутскому куреню.

Волнение, не дававшее ему покоя все это время, как он ни старался подавить его, теперь только усилилось. Чувствовалось неотвратимое приближение развязки. Хотя и знал он, и убеждал себя, что Таргудай уже не такой могущественный, как прежде, да и сам он теперь не прежний беглый подросток, а владелец большого войска, однако страх перед ним, прижившийся за многие годы, крепко сидел в душе.

По длинному пологому склону в окружении охранного отряда он спускался в низину. Приближаясь, видел, как неподалеку от куреня трое подростков на невзрачных лошадках, пасшие стадо телят, наперегонки поскакали к юртам, тонкими криками оглашая округу. В это же время выехавшие на восточную сторону двое взрослых всадников, видно, собиравшиеся куда-то в степь, спешно повернули коней и скрылись за юртами. Копошившиеся по окраине немногочисленные люди разом исчезли из вида. Курень замер в ожидании.

В двух перестрелах от крайних юрт Тэмуджин поднял правую руку и остановил коня. Рядом стала пятая тысяча, выровнявшись, замерла, пестрея поднятыми копьями.

Нукеры пустили в обе стороны свистящие стрелы. Остальные четыре тысячи, распавшись на два крыла, двинулись в охват куреня. Стремительной рысью передвигаясь по склонам, скоро они заняли свои места, со всех сторон обложив курень.

Тэмуджин, внимательно осмотрев притихшую тайчиутскую ставку, подумал некоторое время и обернулся к Джэлмэ.

– Тебя здесь все знают, и ты сможешь поговорить с ним достойно. Съезди и передай ему мои слова: «Дядя Таргудай, после смерти моего отца вы взяли наши табуны и подданных. Пусть будет считаться, что вы взяли их на сохранение. А теперь я пришел за своим имуществом. Если согласны отдать, выйдите ко мне мирно, и мы обговорим все, а если не признаете моих прав, выйдите со своим войском, и мы честно сразимся на этих холмах. Пусть боги с неба посмотрят и решат наш спор».

– Передам ему слово в слово. – Джэлмэ с готовностью тронул коня и, поддав поводьями, поскакал рысью.