Тэмуджин. Книга 4

Было видно, что никакие слова увещевания не воздействуют на него, одна лютая злоба кипела в его суженных темных глазах. Он напоследок смерил его взглядом, хлестнул чубарого жеребца и стал догонять Бури Бухэ. За ним, стороной огибая Тэмуджина, как объезжают злую собаку, боязливо опустив взгляды, устремились Тайчу и Хучар.

«Сача никогда не будет мне другом, – подумал Тэмуджин. – Он и раньше не был умен, а теперь, кажется, от злобы своей еще больше поглупел… За ним и эти, как щенята, бегают…»

Его невольно покоробили слова: «Тобши не ты…», он горько усмехнулся про себя: «Вот как выходит: уступил один раз, а люди уже понимают по-другому, что ты слабее, ниже…»

Он взглянул на Унгура. Тот ехал с невозмутимым, беспечным видом, храня на устах едва заметную улыбку.

– А ты, брат Унгур, тоже думаешь, что нам не о чем говорить?

– Я не думаю так, брат Тэмуджин, – тот открытым взором взглянул на него и рассудительным тоном продолжал: – Я понимаю так, что все беды от того, что люди не хотят разговаривать друг с другом. А разговаривать надо, надо сближаться, делиться помыслами, тогда меньше будет раздоров.

Тэмуджин, вдруг услышав из его уст как раз то, в чем он сам был убежден, внимательно посмотрел на Унгура.

«А он умный… Хоть один разумный человек нашелся среди моих сородичей, – с радостным удивлением подумал он. – Ну да, Унгур всегда был рассудителен, не то что этот Сача…»

– Мы с тобой еще поговорим, – с улыбкой сказал он. – У нас будет время, а сейчас, сам видишь, нужно браться за дела.

Унгур кивнул и улыбнулся ответно – дружелюбно, как в далекие прежние дни, когда они жили вместе.

Тэмуджин тронул коня на покрытый сугробом высокий берег.

Солнце, выглянув из-за восточного отрога, красноватыми лучами осветило вершину западного хребта. Начинался день.

Вожди поджидали его перед головной сотней. Сидя на заиндевевших лошадях, они выстроились полукругом, оставив для него место перед собой. Впереди, шагах в сорока, высилась темная опушка леса, ровным рядом уходя от берега в западную сторону.

С вождями был и газарши, мужчина лет двадцати двух на молодом рыжем мерине. В добротной медвежьей шубе и в такой же шапке, он, было видно, старался принять твердый, независимый вид. Подбоченившись, сжимая в руке сложенную вчетверо длинную плеть, он сурово посматривал вокруг, оглядывая незнакомых ему людей.

Подъехав, Тэмуджин испытующе взглянул на него и сказал:

– Ну, теперь все будет зависеть от нашего газарши. – И спросил: – Раньше водил загонщиков на облавах?

– Дважды, – коротко ответил тот.

Тэмуджину голос его показался не совсем уверенным. Он еще раз внимательно посмотрел на него.

– А эти места хорошо знаешь?

– Здесь я прежде не охотился, – помявшись, признался тот. – Когда был жив старый нойон, он больше любил облавить в западных отрогах, и я был при нем.

Тэмуджин, подумав, пожал плечами.

– А как другой газарши, он тоже здесь не бывал?

– Ну, тот старый охотник, всю керуленскую тайгу знает.

Недоуменно глядя на него, Тэмуджин продолжал расспрашивать:

– А почему ты согласился вести нас, если не знаешь эти места?

Тот снова помялся.

– Ну, у меня никто не спрашивал, хочу или не хочу… Сам Джамуха-нойон велел. Я ведь подневольный человек, что мне прикажут, то и делаю.

Тэмуджин изумленно огляделся вокруг. Его вдруг жаром охватило изнутри, словно он оказался на тонком льду и опасен стал каждый шаг. Дело принимало плохой оборот: сейчас все зависело от того, как газарши проведет их крыло к назначенному месту – если заплутает в тайге, уведет в сторону или даже просто задержит, не подведет к сроку, то под угрозой могла оказаться вся охота.

Словно попав в хитро подстроенную западню и осознавая это, Тэмуджин не знал, как ему в таком положении поступить. С трудом удерживая спокойствие на лице, он оглянулся назад, в сторону джадаранского стана. Ему хотелось спросить у Джамухи, что все это значит, для чего он подсунул человека, не знающего тайгу. Но тот был далеко, а возвращаться к нему и задерживать охоту было плохой приметой.

«Что же это такое? – едва не задыхаясь от злости, мысленно спрашивал он. – Что у нас тут, детские игры, что ли? Неужели не понятно, что все это может плохо закончиться? Упустим добычу, народ будет голодать…»

Тэмуджин посмотрел на хмурые лица вождей и наткнулся на пристальный взгляд Кокэчу. Тот строго и испытующе смотрел на него. Тэмуджин движением головы отозвал его в сторону.

Они отъехали шагов на сорок.

– Вот как мне анда удружил, – скрывая смущение перед шаманом, усмехнулся Тэмуджин. – Ты сам все видишь.

– Да уж, вижу, – усмехнулся тот, – разве что слепому не видно нутра твоего анды…

Тэмуджин нетерпеливым движением остановил его и спросил:

– Ну, раз видишь, то объясни мне, чего он этим хочет добиться… Ладно, с войском еще понятно: тобши может иметь перевес в людях, но зачем он мне такого газарши подсунул? Ведь такое можно сделать только для того, чтобы наше крыло заблудилось в этих дебрях?