Тень

Пока Джон думал над этим, Ревик откинулся на спинку деревянного стула. Он не позволял себе заметно ёрзать или менять позу, хотя наверняка испытывал дискомфорт от долгого сидения на стуле, который казался жёстким. Джону самому сложно было стоять так долго, но он и не пытался скрыть физическое неудобство своего тела.

Когда Вой Пай нарушила это молчание, он едва не подпрыгнул — ещё до того, как расслышал её слова.

— Очень хорошо, — сказала она, словно Ревик в первый раз выдвинул этот запрос. — Её приведут в наше общество.

Ревик не дрогнул. Он продолжал смотреть на лидера Лао Ху, и прозрачные радужки его глаз скрывались за слоем непроницаемого молчания.

Джон знал, что выражение его лица наверняка было куда прозрачнее.

Когда он покосился на Балидора и Врега, выражения их лиц тоже не изменились, ни к лучшему, ни к худшему.

Лишь Гаренше, стоявший по другую сторону от Балидора, позволил проблеску облегчения отразиться на его широком лице со шрамом. Его волосы отросли с тех пор, как Джон видел его в последний раз, и он носил их в той же манере, что и Врег, отчего ещё сильнее походил на пирата со своим мощным телосложением, а также почти версианскими пропорциями груди и ростом. Шрам, тянувшийся от одной стороны лица до ореховых глаз, лишь усиливал этот образ.

Тем не менее, Джон знал, что у него одна из самых добрых душ среди видящих-Повстанцев, и он питал особенно тёплые чувства к Элли.

Джон посчитал его открытые эмоции за облегчение.

Он наблюдал, как Ревик откидывается на красную шёлковую обивку деревянного стула — стула, которому могло быть несколько сотен лет. Его взгляд не отрывался от лица Вой Пай, даже когда разведчики вокруг них немного перестроились — предположительно готовясь к прибытию Элли.

Джон почувствовал, как его сердце сжалось в груди, и опять поразился собранности Ревика.

Его выражение выходило за пределы маски разведчика; сам его свет, казалось, источал спокойное свечение, словно он здесь всего-то регулировал дискуссию между двумя чуждыми ему сторонами, причём на тему, которая интересовала его лишь косвенно. Джон пристально наблюдал за его лицом, но не мог ничего разглядеть за этим фасадом. Он также не мог скрыть свою собственную тревожность, нараставшую при мысли о том, что Элли войдёт сюда в любую минуту, и Бог знает, в каком состоянии.

От его внимания не ускользнуло, что Вой Пай не назвала конкретных сроков её прибытия.

Как раз когда Джон подумал об этом, она заговорила.

— И что же ты намерен делать, — сказала она, глядя на Ревика, словно всех остальных просто не существовало, — … в случае, если твоя жена благосклонно отнесётся к перспективе воссоединения?

Ревик положил руку на деревянный подлокотник, все так же не отводя глаз от Вой Пай.

— Я намерен выкупить её у тебя, — сказал он.

Вой Пай улыбнулась, и её тонкие губы дрогнули.

— Она не продаётся, Прославленный Меч.

— Она отрабатывает долговой контракт, — произнёс он с неизменным спокойствием. — Её долг может быть выкуплен, даже если её саму купить нельзя.

— А у тебя и вправду хорошо идут дела, если ты можешь позволить себе такой долг, — с иронией заметила Вой Пай. — Возможно, ты не в курсе полной суммы?

— Я знаю о двадцати двух миллионах, оговорённых в тот момент, когда контракт вступил в силу, — сказал Ревик, и его тон подразумевал, что он не слышал её снисходительного юмора. — Полагаю, с тех пор она отработала часть этой суммы.

— Та сумма уже неактуальна, — холодно перебила Вой Пай.

— Вот как? — Ревик поглубже сел на стуле. — И почему же?

— Она убила одного из своих клиентов, — ответила Вой Пай с улыбкой.

Джон впервые увидел, как по лицу Ревика пронеслась тень реакции. Она пропала почти сразу же, но Джон знал, что Вой Пай это тоже заметила.

Она улыбнулась ещё шире, словно отвечая на мысли Джона и взмахнув наманикюренной ручкой.

— Требовалось наказание. Клиент, которого она посчитала нужным убить, принадлежал важному другу Лао Ху. Здесь дело не только в компенсации родственникам убитого или относительной ценности актива, который она уничтожила.

— Сколько? — спросил Ревик вежливым тоном.

Вой Пай постучала по чайной чашке ногтем, покрытым красным лаком.

— Мне назвали цену компенсации. Честно говоря, она выходила за пределы наших возможностей… и за пределы готовности потерпевшей стороны ждать, пока она отработает сумму за обоснованный период времени. Поэтому мне пришлось предложить потерпевшей стороне право собственности на долг твоей жены.

— Сколько? — повторил Ревик, будто она не сказала ни слова.

— Сорок миллионов, Прославленный Меч. Вдобавок к восемнадцати миллионам, которые она всё ещё должна Лао Ху, — улыбнувшись Джону, который, услышав эту сумму, издал сдавленный звук, она перевела взгляд обратно на Ревика. — Деньги — это всего лишь дань вежливости. Они требуют от неё услуг в качестве компенсации своих потерь. Они не уточняли природу этих услуг.

— Неужели их потери столь велики? — спросил Врег из задней части комнаты.

Она не удостоила его взглядом и продолжила смотреть на Ревика.