Тень

Глаза Ревика оставались неподвижными как стекло, пока он удерживал взгляд лидера Лао Ху.

— Мы не можем поговорить с ней напрямую? — спросил он опять.

Джон видел, как он прищуренным взглядом наблюдает за женщиной-видящей, поднимая чашку чая, которая стояла на лакированном столике перед ним. Он отпил глоток наверняка чуть тёплого чая и смотрел прямо на неё, расслабленно сидя на деревянном стуле с вышитыми подушками. Он наблюдал за приподнятым местом Вой Пай, и его лицо оставалось непроницаемым.

Джон знал, что сидя выше него, она тоже нарушает протокол, и причём достаточно сильно, чтобы это непременно являлось намеренным.

Если это и беспокоило Ревика, то на его лице это тоже не отобразилось.

— Она работает, Прославленный Меч, — невозмутимо ответила Вой Пай.

Джон вздрогнул от намёка в её словах.

На лице Ревика не отобразилось ничего.

— Когда она закончит, сестра? — спросил он. — Мы готовы подождать.

— Боюсь, не в ближайшее время.

— Мы готовы подождать, — повторил он. — Мы будем ждать здесь, если придётся. Так долго, как ты от нас потребуешь.

Вой Пай продолжала оценивать его взгляд, и её выражение было так же сложно прочесть. Джон задавался вопросом, заметила ли лидер Лао Ху перемены, произошедшие в нём с их последней встречи, увидела ли какой-то намёк на отличия в его свете. Насколько знал Джон, она сталкивалась с ним только как с Сайримном.

— Ты напрашиваешься воспользоваться моим гостеприимством и остаться на ночь, Прославленный Брат? — сказала она, приподнимая бровь, и на её губах заиграла дразнящая улыбка. — Вежливо ли это, вот что интересно?

— Не менее вежливо, — ответил Ревик голосом спокойным, как озеро в безветренную погоду, — чем просить посредника дожидаться аудиенции с его женой. Или отказывать ему в элементарном почтении к его рангу.

Вой Пай вздохнула, словно заскучав. Мягко щёлкнув языком, она подняла взгляд к потолку.

— По её словам у меня сложилось впечатление, что ваш брак расторгнут, — сказала она, отмахнувшись от его второго аргумента без комментариев. — Между прочим, по твоей инициативе, Прославленный Меч. Возможно, возникли какие-то проблемы с взаимопониманием в некоторых отношениях?

— Недопонимание имело место быть, — признал он. — Это верно.

— Просвети меня, дорогой брат.

Ревик пожал одним плечом.

— Я просветил тебя, сестра. И не раз. Я здесь объявляю о необходимости получить её прощение. Я желаю воссоединения и возможности принести свои извинения. По всем признанным законам видящих, включая изначальные Кодексы и общие своды законов Лао Ху, я имею право на то, чтобы она меня выслушала.

— А если она не пожелает дать тебе это право?

— Я имею право услышать отказ прямо из её уст.

— А если она откажет тебе и в этом праве?

Ревик вновь сделал вежливый, пусть и неопределённый жест одной рукой.

— Чтобы узнать это, мне всё равно придётся лично увидеть её, Вой Пай, — произнёс он с неизменным выражением лица. — Я не покину это место, пока моё требование не удовлетворят.

Звучание его прекси отличалось от повседневного языка, который Джон привык слышать от видящих. Временами Джон даже с трудом понимал его из-за акцента, хотя темп речи был достаточно медленным и отчётливым, чтобы он отставал всего на пару секунд.

Хотя Джон никогда раньше не слышал, чтобы Ревик использовал такой официальный язык, его речь звучала достаточно бегло и уверенно, чтобы почти напоминать по звучанию манеру речи Вэша или Балидора, когда тот особенно раздражался.

Ревик не говорил раздражённо. Его слова звучали с безупречной лёгкостью.

А ещё он говорил совершенно непоколебимым тоном. Джон подразумевал, что к этому и сводился весь смысл.

Лидер Лао Ху вновь приподняла брови, которые со своей тёмной краской казались почти мультяшными на фоне белой пудры её лица. Её красные губы поджались над заострённым подбородком.

Когда её молчание затянулось, Джон мысленно вздохнул.

Данный матч в пинг-понг продолжался всё утро и большую часть дня, во время чая и нескольких причудливых танцев, двух эпически длинных поэм и сражения на мечах, которое тоже выглядело чем-то в духе видящих — не говоря уж обо всём том дерьме, с которым они сталкивались на воротах и в каждом последующем дворике после входа через Тяньаньмэнь.

Они прибыли сюда вскоре после рассвета целых пять дней назад.

Джон взглянул на Врега и Балидора, которые стояли бок о бок в схожих позах, хотя выражения на их лицах различались. Врег источал холодную злость. Джон и без подсказки понимал, что он, скорее всего, в ярости из-за откровенного неуважения Вой Пай к Ревику, как явного, так и косвенного.

Выражение Балидора больше походило на выражение Ревика. Он напоминал утёс, который не собирался поддаваться, сколько бы времени ни ушло, сколько бы отвлекающих факторов перед ним ни поставили.

Однако терпение видящего из Адипана удивляло Джона не так сильно, как терпение Ревика.