Тень

– Нет, он вроде бы пришел вас проведать. Анна Петровна вызвала Анвельта и несколько солдат и приказала его вывести. Сказала, что если его еще раз увидит в госпитале, то прикажет использовать его как мишень для огненных заклинаний, а то, что от него останется, сметет в коробку из-под обуви и отправит семье как поминальный сувенир…

– И что, Глобачев правда ушел? – с недоверием спросил генерал. – И ты запомнил это слово? Поминальный сувенир – это что-то!

– Ушел как миленький, – заверил Урусов. – Анна Петровна говорила серьезно, это было видно, я боялся, что она сама вытащит нож и всадит ему лезвие между ребрами. К счастью, Анвельт ее удержал. А что до моего образования, так я окончил гимназию в Одессе. Ну, почти окончил, с последнего года обучения меня выгнали…

– Этот гад, должно быть, уже пожаловался царю.

– Сомневаюсь, – сухо ответил мужчина. – Ему бы тогда пришлось признаться, что графиня Самарина его прогнала, как собаку? Кроме того, его величество полюбил вашу жену.

– Когда это он успел?

– После того нападения. Она ворвалась в офис Сиверса с группой вооруженных до зубов крестьян и, размахивая револьвером, потребовала ввести чрезвычайное положение. Я уверен, что его величество получил об этом исчерпывающий доклад.

– Но как это относится к…

– Я думаю, что царь сомневался в Анне и ее преданности вам и монархии. А с тех пор как эта же организация пыталась убить наследника престола, его величество воспринимает подобные преступления как личные. Поэтому тот факт, что поймали десяток бандитов, его не слишком взволновал, а вот если бы не ваша жена, они убежали бы.

– Может, и так, – буркнул генерал неуверенно. – Но Глобачев – страшная свинья, он будет мстить.

– Если попытается, то закончит в коробке из-под обуви, – пожал плечами Урусов. – Если дело касается вас, то Анна Петровна не любит шутить. Она правда может приказать солдатам его убить, и Глобачев об этом знает.

– Они бы не выполнили такого приказа.

– Еще как выполнили бы! Даже глазом не моргнули бы. Все знают, что это тайная полиция вас в анклаве оставила и, если бы не поляк, вы бы погибли со всем подразделением. Если Глобачев не идиот, то все понял. Хотя он знает, что вы не зайдете так далеко. А вот ваша жена не будет сомневаться.

– Мне еще этого не хватало, – вздохнул Самарин. – Надо с ней поговорить.

– Будьте вежливым, – сказал слуга. – Такая женщина встречается раз в жизни.

– Ох, Федорович, Федорович, старый ты романтик…

– Я на пятнадцать лет старше вас, – возмутился мужчина. – А нет ли у вас имения где-то в западных губерниях?

– А что? Мечтаешь о милой польке?

– А почему бы и нет? Его величество никогда не жаловался на знакомство с Кшесинской, да и вам не на что жаловаться. Может, и в мое окошко заглянет солнышко?

Самарин беспокойно заерзал: разговор прервал очень энергичный и чисто символический стук – никто не ожидал разрешения войти, – на пороге появились двое неизвестных генералу докторов.

– Ваше превосходительство, – поздоровался высокий худой мужчина с моноклем в глазу, – меня зовут Коборин, мой коллега – профессор Петраускас. Мы хотели бы установить сроки лечения.

– Немедленно, – поддержал его тучный медик с налитым, апоплексическим лицом.

– Какого лечения? – недоверчиво спросил Самарин.

– Прижигание раны, дезинфекция карболовой кислотой, чередуя с йодом и каломелем, – перечислил худой. – А возможно, и амбрин. К сожалению, доктор Кольцов пренебрег этим аспектом, отсюда и последствия.

– Каким аспектом? И где Кольцов?

– Антисептическим, – проинформировал его с улыбкой толстяк. – Но это несущественно, пациент не должен углубляться в медицинские вопросы. Где Кольцов? Он ушел в отставку. Я лично считаю, что это недопустимо, к счастью, мы были в Петербурге. Директор госпиталя, монсеньор Самохин, попросил нас о помощи, – пояснил он.

– Как это ушел в отставку?

– Он утверждал, что не может вам помочь, – отозвался Петраускас. – Это недопустимо. Если бы это зависело от меня, то я забирал бы у таких врачей дипломы! Клятва Гиппократа обязывает нас…

– Я так понимаю, что вы, господа, в состоянии мне помочь, – прервал его тихим злорадным голосом генерал.

– Ну… – Коборин вытянул губы. – Конечно, мы не можем давать гарантий, однако можете быть уверены, что в отличие от нашего коллеги мы будем бороться до конца.

– Это не поможет, – холодно сказала Анна.

Графиня Самарина появилась, словно джинн из бутылки, неся телефон странной конструкции. Идущий за ней слуга разматывал кабель.

– Олаф хочет с тобой поговорить, – проинформировала она мужа.

– Что это такое?

– Модель с усиленным динамиком и микрофоном, новое американское изобретение. Благодаря ему разговоры будут слышны на расстоянии в несколько метров, и не нужно прикладывать трубку к уху.

– Ну что там? – буркнул генерал в сторону аппарата.

– И тебе доброго дня, – с иронией произнес Рудницкий. – Я надеюсь, что местная банда коновалов еще не предложила тебе своих услуг по прижиганию раны или очередной ампутации?

– Именно сейчас она сделала мне такое предложение.

– Это возмутительно! – выкрикнул Коборин. – Я не буду выслушивать оскорбления в свой адрес!