Тень

Ян-Эрик еще раз прочитал текст на визитке, оставив на ней темные следы своих мокрых пальцев. Подавил порыв спустить карточку в унитаз. Все пошло к черту. Но ничего не поделаешь. Он подумает и постарается с этим разобраться.

Через двадцать пять минут он должен быть у мамы.

Пребывая в ужасном настроении, Ян-Эрик решил не подниматься на лифте, а пройти пешком два лестничных марша до квартиры Алисы Рагнерфельдт.

Марианна Фолькесон приедет только через полчаса. Ян-Эрик специально пришел заранее, чтобы, прежде чем пускать в дом постороннего, убедиться, что мать достаточно трезва. Он дважды коротко нажал звонок и уже начал искать ключи, но тут дверь открылась.

Хороший знак. Мать была одета, причесана и выглядела трезвой.

— Здравствуй, мама.

Ян-Эрик прошел в прихожую и снял пальто. Вроде бы все в порядке. Он протянул матери пакет с купленными по дороге булочками.

— Заходи, я покажу тебе кое-что.

Так и не взяв булочки, она скрылась в кухне. Он снял обувь и последовал за ней.

Алиса уже сидела на одном из стульев.

— Смотри.

Она подняла брючину до колена и с вызовом взглянула на сына. Он смотрел на ее ноги и стопы.

— Видишь?

— Что?

— Ты что, не видишь?

Он наклонился и посмотрел внимательнее:

— Что я должен увидеть?

— Опухла. Правая икра. Ты что, не видишь?

Она показала пальцем.

Уставившись на линолеум, он пытался сделать так, чтобы она не заметила, как сильно ему все это надоело. Мать опустила брючину и взяла со стола газетную вырезку. С победоносным видом протянула ее ему. Выпрямившись, он быстро пробежал глазами текст.

— Но ты же проверяла почки, и у тебя ничего не нашли.

— Это было четыре месяца назад. А сейчас я чувствую: что-то не в порядке. Все в точности так, как сказано в газете. Смотри сам. По утрам головная боль, усталость, зуд, отекающие ноги. Я знаю, что у меня что-то не в порядке.

Повернувшись к ней спиной, он положил булочки на кухонную столешницу.

— Я записалась на прием в клинику.

Не поворачиваясь, он закрыл глаза. Он знал, что означает визит в клинику. Героические попытки персонала скрыть раздражение от визита Алисы Рагнерфельдт с ее вечными требованиями провести новые анализы, ее капризы, отнимающие драгоценное время у действительно больных людей.

— Кофе поставить?

— В термосе есть. Меня записали на одиннадцатое, на восемь пятьдесят. Сможешь меня отвезти?

Он вынул из шкафа три чашки и столько же блюдец.

— Я посмотрю в ежедневнике.

Он уже собрался сказать, что в крайнем случае можно попросить Луизу, и тут же вспомнил утренний разговор. От одной мысли о жене у него резко застучало сердце.

— Если что, попросим Луизу. Но мне бы хотелось, чтобы меня отвез ты.

Он не ответил. Открыл пакет и вынул булочки.

— У тебя не найдется блюда?

Марианна Фолькесон позвонила в домофон точно в условленное время. До этого они успели обсудить кислый запах из-под ванны. Мать утверждала, что он появляется каждый раз, когда она сливает воду, и рассказала, что хотела прочистить сток, но не смогла — из-за больной ноги. Ян-Эрик в очередной раз попробовал убедить Алису пригласить помощницу по дому, но она, как обычно, отказалась. Она не хотела, чтобы кто-нибудь посторонний шастал по ее владениям. К тому же у нее есть Ян-Эрик и Луиза. Они ведь живут так близко друг от друга.

Алиса сидела на диване в гостиной, когда пришла Марианна Фолькесон. По виду она была ровесницей Яна-Эрика, может быть, чуть-чуть старше. Не сказать, чтобы совсем непригодна, просто немного старовата, на его вкус. И кроме того, он никогда не охотился в угодьях, где обитают члены его семьи.

Алиса ответила на рукопожатие, не вставая с кресла. Вид у нее был выжидающий. Ян-Эрик предложил Марианне присесть в одно из кресел и налил ей кофе. Когда он подносил термос матери, та, отказываясь, накрыла свою чашку рукой. Он с трудом уговорил Алису принять посетительницу. Мать полагала, что у них нет причин углубляться в подробности кончины Герды Персон. Ян-Эрик был не столь категоричен. Когда Марианна попросила о встрече, он, разумеется, согласился, но с тех пор никак не мог отделаться от неприятного осадка. Герда принадлежала прошлому, ворошить которое ему не хотелось. Покинутый дом, пустой, но требующий расходов и постоянного присмотра. Аксель еще жив, и решение о судьбе дома откладывалось на неопределенное время. Продать, превратить в музей или переселиться туда самим. Вариантов множество. Прекрасный дом, тысяча девятьсот шестого года постройки, девять комнат, две кухни — внизу и на втором этаже. Участок в три тысячи квадратных метров, рядом пляж.

Вернувшись из Штатов, Ян-Эрик увидел, что родители разъехались по разным этажам. Он решил, что это из-за смерти Анники, но ни об этом, ни о многом другом спрашивать не стал. После автокатастрофы комнату сестры переделали в кухню для Алисы. Родители успешно избегали встреч друг с другом. Дружной семейной парой они выглядели только на официальных мероприятиях и редких семейных ужинах с Яном-Эриком и Луизой. Но они не разводились. В семье Рагнерфельдт это не принято.