Тень

Они заталкивают его и остальных в дверь дома и кричат обитателям что-то на французском. Он не понимает по-французски, но считывает куски смысла из их сознаний, пока они орут и дожидаются ответа.

Они хотят, чтобы эти люди содержали их здесь, связанными и под охраной.

Он немного расслабляется и тихо выдыхает. Ему не придётся убивать никого важного. Как только эти солдаты уйдут, он и Врег надавят на их сторожей. Они освободятся за час.

Конечно, освободиться никогда не было проблемой. Он освободился бы в любом случае — у него нет другого выбора, учитывая, кто он.

Сверху доносится ответный крик.

Через несколько секунд спускается взъерошенный мужчина с каштановыми волосами и огромным носом. Мужчина — предположительно, владелец дома — худой, но жилистый, высокий, с большими глазами и на удивление нежным светом. Вопреки нехватке мяса на костях у него широкие плечи и руки рабочего.

После того, как солдаты объясняют фермеру, чего они хотят — чего они требуют, на самом деле — фермер показывает им обратно на входную дверь, мимо окон сбоку дома и в сторону зелёной двери погреба, которая вделана прямо в землю.

Нензи следует за Врегом и остальными, первым из группы кое-как спускаясь по деревянным ступеням, и кулак французского ублюдка всё ещё упирается ему в спину. Он позволяет затолкать себя в угол погреба с деревянными полками, на которых хранится джем и желе, масло и сыр.

Глядя на всё это, он ощущает спазм в животе. Он гадает, сколько они сумеют унести с собой при уходе.

Затем следом за фермером по деревянным ступеням спускается свет, а вместе с ним и женщина.

Он смотрит на неё, смотрит на её лицо.

На мгновение он переносится в другое место.

Мысли о том, как он выберется, сколько еды сумеет украсть, и скольких ему придётся убить, покидают его разум…

Он смотрит на неё и не может перестать пялиться.

Но он забывает, что среди них есть другой их одноклассник.

— Кучта, — выдыхает Стами, стоящий через два человека от него. Он тоже пялится на неё, затем находит взглядом Нензи, и его глаза выражают жгучую ненависть. — Ах ты маленький ублюдок, бл*дь.

Пистолет француза ударяет его по голове, затыкая прежде, чем тот успевает сказать что-то ещё.

Нензи испытывает облегчение, увидев, что Стами ударили, но его взгляд невольно возвращается к лицу женщины. В этот раз он видит, что она тоже смотрит на него. Широко раскрыв глаза, она смеряет его взглядом, замечает его габариты, а затем возвращается к его лицу и, наконец, глазам.

Затем она смотрит на французских солдат и закусывает губу.

Они наблюдают за ней с открытой насторожённостью.

Он оказывается в их сознании прежде, чем мысль полностью сформировалась. Через считанные секунды их выражения лиц слегка блекнут, и они отворачиваются, опять сосредотачиваясь на фермере.

— Вы будете следить за ними, — говорит их лидер. — Держать их здесь.

— Oui, — отвечает мужчина, с болью глядя на пленников. Он добавляет по-французски: — Мы запрём их здесь. Верхние двери на засов, и используем цепь.

Глава французского отряда, этих свиней, которые их захватили, кивает и бросает последний суровый взгляд на их группу. Он не задерживается на лице Нензи.

— Учините нам проблемы, и мы вас всех перестреляем, — говорит он на ломаном немецком. — Мы выстроим вас и перестреляем… скажем, что вы сопротивлялись.

— Или вообще ничего не скажем, — мрачно добавляет другой, и его голос более низкий, чем у первого.

Нензи не поднимает взгляд в ответ на их угрозы, боясь, что не сумеет оторваться от женщины. Теперь он контролирует и разум Стами, заставляя забыть увиденное и надеясь, что этого хватит, пока женщина не покинет погреб и не вернётся в верхние комнаты.

Спустя, казалось, долгое время, они все уходят. Погреб погружается в темноту, и он там, с остальными, тяжело дышит запахом плесени и масла.

— Кто она? — спрашивает Врег.

Держа свой разум пустым, Нензи поворачивается к нему.

— Почему ты их не захватил? — шипит он на прекси с неприкрытой злостью. — У них не было видящих! Что за трусливую игру ты ведёшь, Commandante?

Врег моргает в тусклом свете, и любопытство в его глазах сменяется раздражением. В погребе слишком темно для людей, но не для более чувствительных глаз видящих.

— Приказы, заморыш, — говорит он. — Притворись, будто помнишь, что это значит. А потом притворись, будто ты помнишь, что всё ещё находишься под моим командованием… и что если ты не будешь делать, как сказано, то я могу избить тебя так, что писать будешь кровью.

— Но к чему это всё? Мы могли бы сейчас быть там. Гнаться за ними!

— Твой дядя не хотел рисковать, потому что нас могут увидеть наши братья или сестры, работающие на французов. Нас просили оценить ситуацию в зоне…

— Из бл*дского погреба? Такова была просьба?

— Следи за языком, маленький засранец, иначе тебе его отрежут, пока мы здесь, — голос другого видящего делается суровым, чёрные глаза встречаются с ним взглядом. — Ты бы не смел говорить со мной таким тоном, не будь твой дядя тем, кто он есть. Может, тебе стоит подумать о том, каким мужчиной это делает тебя, заморыш.