Тень

Они принесли нам еду — много еды, как только осознали, что мы серьёзно настроены продолжить. Мы оба изо всех сил постарались хорошенько уменьшить количество этой еды, но нам пришлось прикладывать для этого усилия. Последний месяц или около того весьма поумерил наши аппетиты, поскольку наши желудки уменьшились просто от постоянного пребывания в Барьере.

Балидор психанул, когда я перетащила свои одеяла и постель, чтобы лежать рядом с ним, но даже он смягчился, когда увидел, как мы едим вместе.

Я не знала, будет ли в этот раз сложнее вернуться. Я не знала, будет ли это опять в стиле «три шага вперёд, два назад», или же мы окажемся где-то посреди Первой Мировой Войны, или в другом времени, которого я ещё не видела. Пока что он показывал мне очень мало самой войны, так что я предполагала, что это наверняка ждёт на очереди.

Переходного периода не было.

Мы легли вместе, моя голова покоилась на его груди, а его рука обнимала мою спину.

Мы скользнули в Барьер вместе, наши света уже сразу переплелись.

А затем, без преамбулы…

***

Он стоит в поле за домом своего дяди, держа пистолет.

Другие держатся вокруг забора возле задней части дома и наблюдают за ним.

Он чувствует их коллективное присутствие, похожее на кружение стаи, которая ждёт сигнала от альфы. Он чувствует дыхание Меренье у уха, почти как ласку, и вздрагивает от его вони, но не может отвести взгляда от женщины перед ним.

— Не делай этого, — шепчет Меренье. — Не делай этого, Ненз. Пожалуйста.

Мальчик вздрагивает, старается его не слышать, но ничего не может поделать.

Меренье улыбается, выдыхая ещё больше паров виски, которое он пьёт со смехом.

— Пожалуйста, не делай этого, — говорит он. — Пожалуйста, мелкий ты трусливый мудак… пожалуйста. Ты понятия не имеешь, как сильно мне хочется, чтобы ты этого не делал.

Мальчик сглатывает, стараясь удержать пистолет одной рукой, стараясь не смотреть в её глаза, а также в глаза его дяди, который стоит поблизости.

— Мы с ней так хорошо позабавимся, — смеётся человек, резко дёргая Нензи за ухо. — Так хорошо, что тебе и не снилось. Мы будем забавляться с ней несколько дней. Выбьем все её зубы. Отрежем сиськи, пальцы…

Мальчик вздрагивает, закрывает глаза.

Закусывая губу, он старается вытеснить образы из своей головы.

Единственный образ, который остаётся — это девушка, стоящая перед ним на коленях, голая и связанная. Её руки связаны за спиной, во рту кляп, втягивающийся внутрь при дыхании. Слезы катятся по её лицу, и она качает головой, умоляя его взглядом.

— Что за задержка, племянник?

Он поворачивает голову.

Поле погружается в тишину.

Высокий видящий стоит у двери в заднюю часть дома. Глубоко посаженные жёлтые глаза впиваются взглядом в его лицо, словно стараясь увидеть вплоть до самих костей. Нензи ощущает легчайший привкус отвращения в свете старшего видящего, тёмный шёпот неодобрения.

Он смотрит на мальчика, и мальчик не видит на этом лице ничего прощающего.

— Ты привязан к ней, Нензи? — спрашивает он.

— Дядя…

— Что я тебе об этом говорил, Нензи? — повторяет он. — О привязанности к этим созданиям? Разве мы не говорили об этом?

Мальчик смотрит на Меренье и видит улыбку на лице человека.

— Нензи! — приказывает видящий, заставляя мальчика посмотреть на него. — Почему тебе как никому другому это сложно понять? Разве ты не видишь? Её родственники — точно такие же создания — убили твоих родителей, — его голос делается холодным. — Ты знаешь, сколько видящих умерло от человеческих рук в прошлом году, племянник? Знаешь?

Мальчик крепче сжимает пистолет, глядя на пожилого видящего.

— Нет, — только и говорит он.

— Они убивают нас в своих лабораториях, экспериментируют на нас. Они продают нас как рабов, как шлюх. Они разлучают нас с нашими парами, безнаказанно насилуют нас.

Мальчик смотрит на девушку, чувствуя, как у него в животе что-то холодеет.

Он помнит первую девушку, которую ему дали. До Жизель была и другая.

Он не знал её имени. И всё же он потерял девственность с ней. У неё были тёмные волосы и глаза цвета молодой листвы. Она была тише Жизель, почти скромной. Он лёг с ней, а потом пришёл Меренье и трое других, и они по очереди насиловали её перед ним.

Когда он попытался остановить их, Меренье застрелил её в голову, пока его член всё ещё находился в ней.

Она умерла, не издав ни звука.

Однако он всё ещё помнит её лицо.

Временами он видит это лицо, и её глаза смотрят на него с потолка каменного подвала.

Сделав это, Меренье лишь посмотрел на него, изогнув губы в полуулыбке и изучая его выражение, пытаясь понять, дошёл ли до него посыл.

Дошёл. Он не боролся с ними, когда они захотели Жизель.

Он смотрел, как она терпит это от них. Он смотрел, как иногда она этим наслаждалась, выгибала спину, когда в неё проникали более взрослые члены, заставляя чувствовать.

Боль стискивает его сердце, вызывает боль в груди.