Тень белого ворона

Рена ввели в полутемное помещение с голыми стенами. Он не сопротивлялся – после увиденного не осталось сил. Мужчина помог Рену улечься на металлический операционный стол, затем перетянул руки и ноги кожаным ремнем. Ощущая холод, Рен уставился в потолок. Неожиданно рация на поясе Гая зашипела. Сквозь помехи пробился голос:

– У нас мышка.

Шан вопросительно посмотрел на Гая. И тот, понимая, чего от него хотят, отцепил рацию от пояса и задал вопрос.

– Девчонка, – пауза. – Мелкая еще. Ее засекла камера.

– Убить, – без промедлений приказал Шан.

Ему не терпелось начать подготовку пленника к перерождению, и любое промедление вызывало в нем прилив раздражения. Рен резко напрягся, отчего крепление ремней звякнуло, а сами они впились в кожу. У него не было сомнений в том, кто именно проник на территорию заброшенного завода. Он почувствовал присутствие Лис. Невидимая красная нить, что оплетала их двоих, натянулась. Рена охватила злость. Он не мог поверить, что Лис посмела ослушаться его приказа и тем самым подставила себя под удар. Вскоре на смену злости пришло предчувствие беды. На шее Рена запульсировала жилка, а на лице отразился страх. Он не успел скрыть его от Шана, и тот, заметив необычную реакцию пленника, ненадолго задумался.

– Гай, будешь кошкой. Разрешаю поиграть, – произнес он.

Гай растянул губы в улыбке.

– Не калечить.

Улыбка померкла. Пока Шан крепил к штативу прозрачную бутылку с черной жидкостью, Гай, прикусив губу, следил за его действиями.

– Можешь приступать, – медленно проговорил Шан, вставляя в бутылку силиконовую трубочку.

Подойдя к Рену, он перетянул ему руку жгутом чуть выше локтя и, не заботясь обработкой места будущего прокола, вогнал под кожу иглу. Зафиксировав ее с помощью пластыря, Шан развязал жгут, затем опрокинул резервуар капельницы. Открыв клапан, пустил раствор по трубке, следя за тем, чтобы в капельнице не осталось ни единого пузырька воздуха, и только потом соединил трубку с иглой.

– Гай, я отдал тебе приказ, – холодно сказал Шан, ненадолго отрываясь от проделанной работы.

– Иду, – нехотя ответил тот и медленно двинулся на выход.

Ему не нравился приказ «Поймать, но не калечить». С таким заданием мог бы справиться любой из людей Шана, но грязную работу получил именно Гай. И теперь он обязан пропустить «перерождение» пленника из-за какой-то девчонки.

– Быстрее, – рявкнул Шан, заставляя поторопиться. – И ты тоже, – на этот раз приказ был отдан мужчине, подпирающему стену.

Как только за ним и Гаем закрылась дверь, Шан устало выдохнул. Опираясь ладонями на край стола, где лежал Рен, он проговорил в пустоту:

– Мышка, значит. Припоминаю я одну такую мышку.

Рен скрипнул зубами и сжал пальцы в кулаки.

– Ее нам обещал твой приятель, – Шан кинул беглый взгляд на Рена и слегка улыбнулся. – Только вот к нам ее так и не доставили, – потер лицо рукой. – Сказали, сбежала. С парнем. Черноволосым, высоким, – кривая усмешка. – Теперь пазл сложился.

Отойдя, Шан спрятал руки в карманы расстегнутого на груди халата. Рен нервно двинул головой. Черная жидкость, капля за каплей, стекала по трубке и, исчезая в игле, проникала в вену. Рен утрачивал способность видеть. Все расплывалось, превращаясь в сплошную мешанину блеклых красок.

– А что если ты вовсе не ключ к выходу, а дверь? – Шан погладил капельницу. – Что скажешь?

Его голос донесся до Рена будто сквозь толщу воды.

– Молчишь? – задумчиво произнес Шан.

Рен закашлялся, ощущая на языке привкус горечи.

– Не важно, из какого мира ты прибыл, – продолжил Шан. – В любом случае, там должно быть лучше, чем здесь.

Под изумленным взглядом Шана клеймо ворона на шее Рена распалось. Черные линии устремились под край футболки. По помещению разнесся смех. Шан ликовал, предвкушая победу. Судорога выгнула тело Рена, серые белки глаз потемнели.

– Это первый этап перерождения, – проговорил Шан, наклоняясь к уху Рена. – Наслаждайся.

Напевая какую-то мелодию под нос, он направился к двери, на ходу вытаскивая часы из кармана. Через два часа должна начаться кульминация.

Рен не понял, когда ушел Шан, оставив его в одиночестве. Его сердце билось на пределе возможностей, в висках стучало. Казалось, голова не выдержит и расколется. Время тянулось долгой спиралью, закручивалось в узлы, останавливалось. Сдирая перетянутыми ремнями кожу и глотая сухими губами воздух, Рен несколько раз дернулся. Он слышал каждый звук, раздававшийся этажами выше и ниже, ловил голоса, что сливались в водоворот и рассыпались бесцветными тонами. Черные линии прочертили дорогу по его груди, проскользили к плечам, перешли на кончики пальцев. Шрамы на спине превратились в ожог.