Тень Дракона

– Это наш, – негромко сказал Сергиевский, указав большим пальцем на Шатова. – Евгений Шатов. Пропускать в любое время.

– А выпускать? – спросил сержант.

– Тоже. До дальнейших указаний. Кто-то из наших приехал?

– Климов и Балазанов. И еще Барановский, из информационного центра.

– Барановский где?

– Вместе с остальными в столовой.

– Хорошо, – Сергиевский открыл дверь своего кабинета и оглянулся на Пирога, – всех ко мне.

– Мне нужно с вами поговорить, – Шатов облизал губы, – наедине.

– Всех ко мне, – повторил майор, – через десять минут. Проходи.

Шатов вошел в кабинет, нерешительности постоял, потом взял свой стул и поставил его перед столом.

– Слушаю, – Сергиевский сел в кресло.

– Со мной вчера связывался по телефону Дракон, – без вступления сказал Шатов.

– Интересно, – бесцветным голосом сказал майор.

– Я не стал вам вчера говорить всего. Эта девочка…

– Без лирики, – оборвал Шатова Сергиевский, – точнее.

Шатов нервно потер руки. В горле пересохло.

– Я… в какой-то мере спровоцировал Дракона…

– Спровоцировал.

– Не совсем… Получился неприятный разговор. Я не сдержался, наговорил всякого… И так вышло, что, кажется, ткнул его в старую болячку. Он заявил, что теперь будет рассматривать еще и вашу группу, как своих личных врагов… И это отразится на ваших близких – семьях, друзьях, знакомых.

– Интересно, – снова произнес Сергиевский, глядя мимо Шатова. – Что-то еще?

– Да, – Шатов откашлялся, – мне кажется, что в том разговоре я смог кое-что понять о Драконе, о его побудительных мотивах.

– Это – когда соберутся все. Больше ничего?

– Еще одно – на него кто-то работает в управлении, – Шатов ожидал от майора хоть какой-нибудь реакции, но ошибся – Сергиевский был невозмутим. – Вы ничего не хотите предпринять по этому поводу?

– Что? Учинить допросы с пристрастием всем сотрудникам Управления? То, что на него кто-то из наших работает было понятно давно.

– Как это?

– Не корчите из себя идиота, Шатов, – резко сказал Сергиевский, – вы меня прекрасно поняли. Естественно, что он позаботился об источнике информации внутри структуры, раз уж вообще оказался таким проницательным и информированным.

– Он вчера назвал не только фамилии, но и клички…

– Что тоже не есть военная тайна. Еще что-то?

– Все.

– Входите, – повысил голос майор, и дверь открылась.

Первым вошел незнакомый парень лет двадцати пяти, огляделся и сел на вращающийся стул перед компьютером.

«Барановский из информационного центра» – вспомнил Шатов слова сержанта.

Майор дал всем время рассесться по местам, потом встал, тяжело опершись руками о крышку стола:

– Дима, как там дела у Таранова?

– Стабильное состояние, – коротко ответил Климов.

– Точнее, – потребовал Сергиевский.

– Сделали переливание крови. Врач сказал, что пока все вроде бы без особых осложнений. Пуля прошла навылет, нож… Ну, в общем, состояние стабильное, – Климов развел руками.

– Что-нибудь нужно?

– Нет, всем нормально.

– Димка сдал кровь, – сказал Балазанов, – у них группа совпала.

– Сколько? – быстро спросил Сергиевский.

– Да какая разница? – Климов поерзал на диване.

– Четыреста, – сказал Балазанов.

– После совещания пойдешь домой и поспишь, – майор сказал это тоном, не терпящим возражения. – Теперь организационный вопрос. На место выбывшего Таранова к нам в группу включен лейтенант Барановский Илья Федорович, из Информационного центра. Опыта оперативной работы нет, но с компьютером работает хорошо. Тем более что вызвался добровольцем.

Барановский встал со своего места и отвесил полупоклон.

– На хрена? – спросил Пирог.

– Работать с базами данных, – сказал Сергиевский.

– На хрена поперся добровольцем? – уточнил свой вопрос Пирог.

Барановский улыбнулся. Шатову улыбка не понравилась. Вообще лейтенант относился к тому типу людей, который всегда вызывал у Шатова взаимную антипатию. Худощавый, с плавными движениями и вальяжными интонациями.

Судя по выражению лиц оперов, пополнение также не вызвало у них приступа оптимизма.

– Я давно хотел поработать с опера… тивниками, – протянул Барановский.

– Ага, – кивнул Климов, – и еще хочешь поймать кайф от оружия на постоянном ношении.

– Нет, ну почему… – лейтенант механически поправил под пиджаком лямку от кобуры.

– Вот и я об этом, – удовлетворенно сказал Климов.

– Присаживайся, Барановский, – разрешил Сергиевский и обернулся к Шатову, – вчера мы выезжали на убийство…

Шатов услышал, как скрипнули чьи-то зубы.

Они приезжали к школе. Все. И все слышали вой матери, которая бросилась к своей дочери и вдруг поняла, что дочь мертва, что это на самом деле и что чуда произойти не может.

Красивая тридцатилетняя женщина извивалась в грязи, пытаясь дотянуться до тела дочери, оперативники держали ее, а Гремлин что-то пытался ей сказать.

А потом мать хлестнула оперативника ладонью по лицу, потом еще раз, а Гремлин стоял перед ней, даже не пытаясь защититься.

– Шатов хочет что-то сообщить нам по поводу этого убийства. И что-то еще в связи с позавчерашними делами, – Сергиевский сел.

Шатов встал со стула. Откашлялся.

Снова он говорит. Как позавчера. Рыжего не было, он как раз тащил упирающуюся Ляльку сюда. А Таранов сидел перед компьютером…