Тень Эдгара По

Далее секретарь поведал, что известный работорговец заявил о краже лошади. Лошадь обнаружилась возле дома, хозяин которого отсутствовал в Балтиморе, зато к дому вдруг приблизились два субъекта, полностью подходящие под описание свидетелей убийства Барона! («Поразительное совпадение, не так ли, мистер Кларк? И возвращались они явно с какого-то гнусного дела!») Правда, обоим удалось скрыться — предположительно на частном судне, причем с ними скрылся и третий сообщник; зато их поведение красноречиво говорит о моей невиновности. Позднее я узнал, что Хоуп Слэттер, стыдясь сообщить, что был повержен негром, сочинил, будто на него напали двое немцев. С точки зрения балтиморской полиции, немцы недалеко ушли от французов; полиция скомпоновала убийство Барона, украденную лошадь и бегство трех французских подданных и пришла к выводу, что на Слэттера покушались те же лица, что застрелили Барона.

— То есть меня не арестовали? — уточнил я после некоторого размышления.

— Господь с вами, мистер Кларк! — воскликнул секретарь. — Вы свободны! Хотите, мы отвезем вас домой?

Как выяснилось в последующие месяцы, балтиморское общество считало грехом уже самый факт официального обвинения.

Я рисковал потерять все самое дорогое.

Хэтти Блум я уже, можно сказать, потерял; а без нее что мне была уютная роскошь «Глен-Элизы»! «Хэтти с Питером скоро поженятся», — беспрестанно повторял я, но даже в самых глубоких закоулках души не находил стремления тем или иным способом добиться расторжения помолвки. Хэтти и Питер лучше меня; я недостоин обоих; они толкали меня на правильный путь, а я все-таки поступил по-своему и вот погряз в проблемах. Более того: Хэтти и Питер сблизились на почве моего спасения, а мое упрямство отвратило меня от них. Хэтти вдобавок рисковала репутацией, тайком пробираясь на тюремные свидания. Теперь, уже из «Глен-Элизы», я написал ей благодарное письмо с пожеланиями счастья. Из-за меня был нарушен ход жизни Хэтти и Питера; я задолжал им покой, мир и благополучие.

Самому мне и покой, и мир, и благополучие пока только снились. Не успел я снова оказаться в милой «Глен-Элизе», как прибыла с визитом двоюродная бабка Кларк и начала методично изводить меня расспросами о «галлюцинациях», «иллюзиях» и «маниях», спровоцированных гибелью родителей и приведших («Чего и следовало ожидать!») прямехонько в тюрьму.

— Я делал то, что считал нужным, — ответствовал я. Именно этой фразой Эдвин подбадривал меня в пакгаузе.

Бабуля Кларк приняла позу Наполеона; длинное черное платье составляло резкий контраст с белоснежными волосами.

— Квентин, милый мальчик! Тебя арестовали за убийство! Ты сидел в тюрьме! Если хоть один приличный балтиморец продолжит здороваться с тобой, считай, тебе крупно повезло. Что касается Хэтти Блум, ты не заслужил это украшение балтиморского общества; ей под стать человек вроде Питера Стюарта. Увы, этот дом превратился, твоим попущением, в сущий замок Праздности![29]

«Надо же, — подумал я, глядя на бабулю Кларк, — до чего близко к сердцу она приняла мой арест и заключение».

— Я хотел жениться на Хэтти Блум; больше мне ничего не нужно.

Мои слова лишь сильнее покоробили престарелую родственницу — ведь речь шла о чужой невесте.

— Ваши упреки, тетя, не достигают цели — я достаточно наказан. Но я рад за Питера. Он хороший человек.

— Бедный твой отец! Увы, за ошибки отцов расплачиваются дети. Вот она когда сказалась — дурная кровь твоей матери, да простит меня Господь за эти слова! — прошипела бабуля Кларк.

В тот день, прежде чем удалиться, она метнула на меня взгляд, не сразу верно истолкованный мной. Лишь некоторое время спустя стало понятно — бабуля Кларк мне угрожала. Она и на «Глен-Элизу» смотрела так, словно в любую секунду весь дом мог развалиться по причине вопиющей безнравственности хозяина.

А вскоре мне сообщили, что моя двоюродная бабка намерена в суде оспаривать завещание моего отца и что она претендует на бо́льшую часть моей собственности, в том числе на «Глен-Элизу», на том основании, что внучатый племянник подвержен умственным расстройствам и эмоциональной неуравновешенности, каковые дефекты проявились в неспособности верно оценить его статус в Питеровой адвокатской конторе, а также упорном отказе отслеживать капиталовложения семьи Кларк и блюсти семейные деловые интересы. Результатом сего прискорбного небрежения стали существенные убытки за последние два года, кульминацией же явились безумный, продиктованный бредом альянс с Бароном Дюпеном, побег из тюрьмы, чудовищная попытка осквернить могилу и вторжение в дом на Эмити-стрит, а подтверждается печальный диагноз полным непониманием, которое больной проявляет в отношении значения вышеперечисленных действий и событий.

Оказалось, источником информации для бабули Кларк выступила тетя Блум. Похоже, она перехватила мое последнее письмо к Хэтти, узнала про визиты в тюрьму и не замедлила призвать на мою голову бабулю Кларк.