Тень Галена

Я улыбнулся – действительно, не раз в гостях, ужиная в компании с Галеном у его александрийских друзей, я замечал, что стоило рабам в доме вынести фрукты – мой учитель находил множество поводов деликатно отказаться даже от самых экзотических и заманчивых яств. Упражнениями в риторике были его попытки объясниться, не углубляясь в историю сложности своих с фруктами взаимоотношений. Главное было никого не оскорбить. Ведь, откровенности ради, при своем характере он и без того сверх всякой меры преуспевал в наживании недоброжелателей.

Вот уж кого всегда хватало!

– Полидор! Евсей! – Гален позвал пару рабов, которые странствовали с ним и верно служили с того самого дня, как он покинул дом восемь лет назад. Ему тогда было девятнадцать и на глазах этих немолодых, но все еще бодрых мужчин, должно быть, мой учитель и возмужал.

Едва они подбежали – Гален попросил их вынести его писчие принадлежности и пару свитков чистого папируса. Игнорируя легкую качку судна, он собирался поработать.

– Мне пришло в голову несколько ценных комментариев о роли мышц между нашими ребрами в процессе дыхания. Пока остра идея, я хотел бы записать ее и заняться новым трактатом. Если только ты не возражаешь, дорогой Квинт, побеседуем позже?

Море было спокойным.

Тихо потрескивая просмоленным корпусом, корабль шел вдоль бескрайнего побережья Палестины. Протяжно кричали вечно голодные чайки. Оставив Галена наедине с его рукописями, я подошел к борту и всмотрелся в раскинувшиеся впереди желто-бурые пески побережья, выжженные солнцем и поросшие редкими пальмами. За ними, скрываясь в сизой дымке, лежали горы. Казалось, будто это вылепленные из охры валуны, рукой великана украшенные прожилками изумрудной зелени. Они скользили и покачивались, словно огромные корабли на песчаных волнах.

Или все-таки покачивались мы?

***

Изрядно поднатужившись, Полидор и Евсей снесли богатое хозяйство Галена на берег в небольшом городке. Сойти на твердую землю после двухнедельного путешествия было долгожданным облегчением для моего неопытного сухопутного желудка.

Желая добраться до Иерихона налегке – Гален оставил рабов и все накопленные за долгие годы вне дома вещи в поселении, где щедро заплатил проводнику. Там же мы провели ночь, по утру возблагодарив провидение, что клопы не изъели нас до смерти. Не теряя времени зря, хотя, впрочем, и без всякой спешки, на следующий день Гален заплатил за свежих верблюдов и мы выдвинулись в сторону древнего города.

Наш проводник – молодой иудей Наум, показался человеком, не лишенным хитрецы и житейской смекалки, но в общем-то юношей честным. Здесь же проживала его семья. Две очаровательные девочки – видимо его сестры, лет трех и пяти от роду, весело бегали по двору у дома, искусно сложенного из простых глиняных кирпичей.

Вся семья с бурной радостью приняла от Галена несколько серебряных монет, а вот на меня смотрели с подозрением. Долгая и непростая история иудейской земли не приветствовала римлян так, как греков и, хотя мой учитель был квиритом, как, впрочем, и я – он все-таки воспринимался здесь в первую очередь представителем греческой культуры.

– Иерихон – я не знаю города древнее. Никто не знает города древнее! – вдохновленно рассказывал Наум, историями пытаясь скрасить туристам путь и ожидая дополнительной награды. – Ему тысячи и тысячи лет! По сравнению с ним Афины и Рим – настоящие младенцы!

– А ты бывал в Риме или в Афинах? – удивленно поинтересовался Гален.

Наум смутился.

– Нет, мне не доводилось, господин. Но мой дед рассказывал так много историй о тех временах, что я и не помню все. А вот о древности Иерихона запомнил.

– Я ценю древность – Квинт свидетель, сколько древних трудов я переписал. Но в этот раз не одно лишь любопытство привело нас в эти земли. Скажи Наум видел ли ты своими глазами бальзамовые деревья, про которые я много слышал в Александрии?

– Видел, господин, но мне не перепадала удача вдохнуть их ароматов – это могут позволить себе лишь самые богатые люди. Местный наместник зорко следит, чтобы деревья строго охранялись. Я слышал, что солдатской фляги этого бальзама не купить даже за мешок золотых монет.

Гален восхищенно присвистнул.

– Он стоит своей цены, господин! – горячо выпалил Наум.

– Но откуда же ты знаешь, если никогда не вдыхал аромата и, еще вероятнее, ничего не знаешь о его прочих свойствах? Неужели поверил одним историям?

– Не вдыхал, господин, но дед рассказывал, что римские владыки Веспасиан и Тит привезли их среди самых дорогих своих трофеев.

Я расслышал, как Наум едва слышно пробормотал себе под нос что-то на незнакомом мне языке. Глаза его гневно блеснули. Даже не понимая слов, я понял, что он посылает проклятия, ведь род Флавиев причинил иудейской земле немало горестей, безжалостно вырезая население этих древних земель.

– А твой дед, значит, бывал в Риме? Расскажешь, чем он там занимался? – не унимался с расспросами Гален.

– Простите, господин, я не хотел бы – Наум словно запнулся.

Мы с Галеном удивленно переглянулись.

Прошло несколько неловких мгновений, прежде чем Наум ответил: