Тень греха

— Я сделала то, о чем просил брат. Джайлс надеялся, что лорд Кроуторн поможет ему выбраться из тюрьмы. Он считает его своим другом.

— Считает другом человека, который не только выманил у него все деньги, но и намерен оставить его там, где он сейчас находится?

— Теперь и я убедилась, что именно таковы его намерения, — согласилась Селеста, — если только…

— Больше никаких дел с лордом Кроуторном. Вам понятно, Селеста? Вы не должны ни видеться с ним, ни разговаривать.

— Я и не собираюсь, — пролепетала она. — Он… ужасный человек. Ужасный.

— Он не тронул вас? — отрывисто спросил граф.

— Нет, со мной была Нана. Я попросила ее не оставлять меня наедине с его светлостью. Он сказал, чтобы мы остановились в гостинице «Грифон» и что он все оплатит, если я соглашусь пообедать с ним сегодня.

— Теперь вы понимаете, что вам нельзя путешествовать одной! — Граф помолчал, потом добавил: — Или же позвольте мне позаботиться о вас.

Селеста отвернулась.

Уж если выбирать, подумала она, то лучше принять покровительство графа Мелтама, чем отдаться на милость лорда Кроуторна.

— Полагаю, — продолжал граф после небольшой паузы, — для одного дня с вас вполне достаточно. Я отправлю вас в Роксли.

Девушка тут же обернулась к нему.

— А как же Джайлс? — нерешительно спросила она:

— О нем я позабочусь сам. Подождите, пока я дам поручение своему секретарю.

Граф вышел из комнаты, а Селеста прижала к груди руки, словно сдерживая волну облегчения. В какой-то момент она даже испытала непонятную слабость.

Джайлс выйдет из тюрьмы, а ей не придется обедать с лордом Кроуторном.

Она прислушалась к себе, еще не веря, что страха, засевшего в ней почти физической болью, больше нет.

Развязав ленточки и сняв шляпку, Селеста убрала упавшие на лоб волосы, откинулась устало на спинку кресла и закрыла глаза.

До сего дня ей и в голову не могло прийти, что человека можно бояться так, как она боялась лорда Кроуторна.

Еще накануне она думала, что боится графа, а теперь видела в нем защитника, твердыню, которая только и могла спасти ее от ужаса и зла, увиденных ею в глазах лорда.

— Благодарю Тебя, Господи, — прошептала девушка.

Она чувствовала себя так, словно выбралась из тумана на солнечный свет и узнала, что ей уже не нужно сражаться за Джайлса и от его имени.

Через несколько минут граф вернулся в библиотеку и опустился на стул рядом с гостьей.

— Мой секретарь незамедлительно отправляется в тюрьму на Флит-стрит с поручением оплатить долги вашего брата и выдать ему некоторую сумму на необходимые расходы.

Селеста благодарно посмотрела на графа сияющими глазами.

— Я также распорядился, чтобы вашего брата доставили в одной из моих карет в ваш коттедж. Вас со служанкой отвезут туда же в другой карете сразу после нашего разговора.

— Что я могу сказать? Как мне… отблагодарить вас? — негромко спросила Селеста.

— Как вам уже известно, я ничего не делаю, не ожидая чего-то взамен, — усмехнулся граф, — и к моей щедрости прилагается одно условие.

— Условие?

— Да, довольно простое, — успокоил ее граф. — Условие это таково: вы с братом будете гостями на балу, который я даю завтра по случаю коронации.

Селеста замерла.

— На балу? — растерянно повторила она. — Но вы же понимаете, насколько… Насколько неуместно я буду на нем выглядеть. Вы знаете…

— Ничего подобного, — возразил граф. — Вы будете прекраснейшей из присутствующих дам, и я желаю, чтобы другие мои гости увидели и признали это.

В его голосе прозвучала странная, непонятная нотка, и Селеста беспомощно развела руками.

— Как можете вы говорить такое? Как можете представлять меня среди всех этих дам… таких, как леди Имоджен? — едва ли не со слезами на глазах спросила она.

— Вы недооцениваете себя, — сказал граф. — Я желаю, чтобы вы были на моем балу. Полагаю, наименьшее, что вы с братом обязаны сделать, — это принять мое приглашение.

Заметив тревогу в ее глазах, он добавил:

— Если вы, как и все женщины, беспокоитесь о наряде, то завтра же у вас будет самое прекрасное платье из всех, что можно найти в Лондоне.

Селеста гордо вскинула голову:

— Я не позволю, чтобы вы, милорд, платили за мою одежду.

Граф улыбнулся.

— Вам не кажется, что это излишняя щепетильность?

— То, что вы заплатили за Джайлса, дело другого порядка, — пробормотала она. И тут же, предвидя, что граф не согласится и будет спорить, добавила: — У меня есть платье, так что краснеть за меня вам не придется… Оно из Парижа.

— От вашей матери?

Селеста кивнула.

— Вы пообещали себе, что никогда его не наденете, — сказал граф, проявляя проницательность, которой она никак от него не ожидала, — но теперь решили, что вам легче принять подарок от матери, чем от меня. Это так?

— Это не потому, что я неблагодарная. Просто я не знаю, как вас отблагодарить, как найти слова, чтобы выразить признательность за вашу доброту к… Джайлсу. И я… я постараюсь больше не впутывать вас в свои дела.

Граф улыбнулся.