Тень и душа

Он простоял в комнате Такера в течение практически получаса. А Фейт сидела и ждала, глядя на фотографии на столах и стенах комнаты. На фотографии Хусиера, Биби и Коннора. Её родителей с Хусиером и Биби. На фотографии членов клуба, которых она знала, и этого нового клуба, который она не знала. Семейные фотографии того времени, когда она не была их частью.

Когда он вошёл в гостиную и остановился возле дивана, она посмотрела на него, и он вздрогнул.

— Я испугал тебя.

— Нет.

Это была ложь, но она не могла сказать ему правду.

Но, так или иначе, он это знал.

— Страх по-прежнему на твоём лице, Фейт. Ты боишься меня.

— Майкл, нет. Я никогда не боялась тебя.

До сегодняшнего вечера это было абсолютной правдой.

Они были на одной волне.

— Это правда. Я никогда не видел, чтобы ты боялась прежде. Но теперь ты боишься.

— Это не страх. Это замешательство, — как только Фейт это произнесла, то поняла, что это действительно так. — Я многого не понимаю. Я понимаю только половину. Но я хочу понять. Я люблю тебя, — она похлопала по дивану рядом с собой. — Посиди со мной, Майкл.

Он проигнорировал её просьбу.

— Почему ты не называешь меня Демоном?

— Что? — вопрос сбил её с толку. Она всегда называла его Майклом. Просто он не был Демоном. Это имя странно звучало для неё, несмотря на сотни раз, когда она слышала, как так называли его. — Думаю... Я познакомилась с тобой, как с Майклом. Поэтому ты всегда был для меня Майклом.

— Хусиер, Биби и Коннор познакомились со мной до того, как я стал Демоном. Но они не называют меня Майклом. Ты единственная, кто это делает. Майкл — имя ребёнка, которым я был. Я — Демон. То, что ты увидела сегодня, — вот кто я есть. Такой я внутри.

— Это неправда.

— Да, это так. То, что я сделал с Котой… это не в первый раз, когда я причинил ей подобную боль. Во многом благодаря тому, что я подобным образом причинил ей боль, когда она была беременна, мне так сильно приходится бороться за Такера.

Что бы она ни собиралась произнести, слова застряли у нее в горле.

После нескольких безмолвных мгновений его губы скривились в печальную одинокую улыбку.

— Вот, кто я. Теперь ты знаешь.

— Почему? — она ощущала, как будто у неё в горле застряла лягушка Такера.

— Почему я избил её? А разве может быть для этого веская причина? Она была женщиной и меньше меня в два раза.

То, что он использовал прошедшее время, не ускользнуло от её внимания.

— Была?

— Она мертва.

— Ох, бл*дь, Майкл.

Она не была идиоткой или наивной. Она выросла в семье печально известного и объявленного вне закона МК. Она знала, что большинство мужчин в её жизни убивали и не раз. Её собственный отец был заместителем Президента по безопасности, а до этого был инфорсером, так что вполне логично, что список его убийств был длинным. Биби говорила ей, что Майкл тоже инфорсер, а это означает, что он убивал больше остальных.

Но также она знала, что жизнь женщин, ошивающихся в клубах, не всегда выглядит как увлекательная поездка. Но здесь было по-другому. У чаптера Хусиера всегда была хорошая репутация в местном сообществе и в клубе в целом. Ему не нравилось, когда невинных вмешивали в хрень МК, и у него были жёсткие ограничения по тому, какое отношение к женщинам приемлемо. Избиение невинной женщины до смерти было далеко за его пределами. Майкл столкнется последствиями в МК за это.

Но в действительности была ли она невинной? Фейт так не думала. Не так давно она жалела, что Майкл не убил ее. Ну вот, желание и исполнилось.

Он попытался начать говорить и остановился. Когда он начал снова, то произнёс:

— Я собираюсь пойти спать. Я люблю тебя, но я ошибался. У нас не может быть всё хорошо даже сейчас. Я никогда не смогу быть хорошим.

Не произнеся больше ни слова, не дав её испуганной голове шанса обработать то, что, чёрт возьми, происходит, он развернулся и направился в свою комнату.

Фейт не знала, как долго она продолжила сидеть на диване в уютной гостиной Хусиера и Биби в их большом и уютном Калифорнийском доме-ранчо. В какой-то момент она осознала, что сидит там с открытым ртом — звук щелчка при закрытии рта вывел её из бессознательного оцепенения.

Нет. Только не это.

Она встала и отправилась к двери Майкла. Подняв руку, чтобы постучать, она решила не делать этого и просто открыла дверь.

Он стоял голым рядом с комодом с тёмными трениками в руках. Он замер, когда она открыла дверь, и прежде чем он смог шевельнуться или что-то сказать, Фейт произнесла:

— Ты не ответил на мой вопрос.

Натягивая штаны, он спросил:

— Какой вопрос?

— Почему ты избил её в первый раз? Ты знал, что она беременна?

— Нет, не знал. Но какое это имеет значение? — он потёр руками голову.

Он был сплошным противоречием… большой и мускулистый, все его мышцы перекатывались лишь от малейшего движения рук, но по-прежнему он оставался потерянным и уязвимым. Фейт хотела обнять его, но осталась стоять в проеме открытой двери с рукой на дверной ручке.

— Имеет. Для меня это важно.

Сделав долгий размеренный вздох, Майкл ответил: