Тень и Коготь

Гуртовщик искоса взглянул на меня, и я понял: он наконец-то, к немалому собственному удовлетворению, убедился, что бык укрощен мной, а не Доркас.

– Подругу вашу мне очень жаль, – сказал он. – Вижу, вижу: красавицей когда-то была… Однако, хоть я и сижу здесь с вами да шутки шучу, в доме сейчас друг мой лежит. Вы вот боитесь, что она умирает, а я точно знаю, что мой друг при смерти, и не хочу, чтоб его тревожили в такое время. Пускай отойдет спокойно.

– Мы все понимаем и не потревожим его. А может быть, даже сумеем ему помочь.

Гуртовщик перевел взгляд на меня и вновь повернулся к Доркас.

– Странные вы люди: ну что я могу знать? Не больше, чем один из этих невежественных эклектиков. Ладно, входите. Только тихо там, и помните: вы у меня в гостях.

Поднявшись, он отворил дверь, оказавшуюся такой низкой, что мне, переступая порог, пришлось нагнуться. Внутри, в единственной комнате, царил полумрак и явственно пахло дымом. На тюфяке у огня лежал человек куда моложе и, думаю, куда выше хозяина ростом. Лицом он был так же смугл, однако здоровья, крови под темной кожей не чувствовалось – казалось, щеки и лоб его припорошены пылью. Постелей, кроме той, на которой лежал больной, в комнате не нашлось, но мы расстелили на земляном полу потрепанное одеяло Доркас и уложили поверх него Иоленту. Глаза ее на миг приоткрылись, однако сознания я в них не заметил, а прежняя изумрудная зелень невиданной чистоты поблекла, будто лоскут низкосортной шерсти, долгое время пролежавший на солнце.

Хозяин дома, покачав головой, прошептал:

– Дольше этого невежественного эклектика, Манаила, не протянет. А может, и опередит его.

– Ей нужна вода, – сказала ему Доркас.

– А это на задах, в дождевой бочке. Схожу принесу.

Услышав, как за ним захлопнулась дверь, я вытащил из-за голенища Коготь. На этот раз камень вспыхнул столь ослепительным васильково-синим огнем, что я начал опасаться, как бы свет не проник наружу сквозь стены. Молодой человек, лежавший на тюфяке, вдохнул полной грудью и шумно перевел дух. Я немедля спрятал Коготь в сапог.

– А Иоленте не помогло, – заметила Доркас.

– Возможно, поможет вода. Крови она потеряла очень уж много.

Доркас, склонившись к Иоленте, пригладила ей волосы. Должно быть, они начали выпадать, как нередко выпадают волосы у старух и у больных с сильным жаром: к влажной ладони Доркас прилипло столько волосков, что я отчетливо разглядел их, несмотря на сумрак.

– По-моему, она давно уже больна, – прошептала Доркас. – С тех самых пор, как мы познакомились. Доктор Талос давал ей что-то, на время улучшавшее самочувствие, но теперь прогнал ее прочь: очень уж она капризничала, вот он ей и отомстил.

– Как-то не верится, что он сознательно пошел на такую жестокость.

– Правду сказать, мне тоже. Послушай, Севериан: они с Бальдандерсом наверняка прекратят и представления, и разведку здешних земель. Быть может, нам удастся разыскать их.

– Разведку?

Должно быть, мое удивление в полной мере отразилось и на лице.

– Во всяком случае, мне все это время казалось, что бродяжат они не только затем, чтобы разжиться деньгами, но и для того, чтоб разузнать, что происходит в мире, и как-то раз доктор Талос сам мне в этом признался, хотя что они ищут, я так и не поняла.

Тут в дом вернулся гуртовщик с бутылью из тыквы-горлянки. Я помог Иоленте сесть, и Доркас поднесла горлышко к ее губам. Вода хлынула Иоленте на грудь, насквозь промочив изорванное платье, но кое-что попало и в горло, а когда бутыль опустела и гуртовщик снова наполнил ее, Иолента нашла в себе силы сделать глоток-другой. Я спросил, не знает ли он, где находится озеро Диутурна.

– Я – человек невежественный. Сроду так далеко не бывал. Говорят, это там, – отвечал он, указав направление взмахом руки, – на севере и малость к западу. Туда, стало быть, хочешь отправиться?

Я кивнул.

– Тогда через скверное место придется идти. Может, и не через одно, но уж каменного городища вам точно не миновать.

– Так, значит, тут поблизости город есть?

– Город-то есть, да только людей в нем нет. Невежественные эклектики, живущие в его окрестностях, верят, будто куда бы человек ни шел, каменное городище переползает с места на место, поджидает его на пути. – Негромко рассмеявшись, гуртовщик тут же оборвал смех и сдвинул брови. – Это, конечно, враки. Однако каменное городище гнет, искривляет путь всадника так, что тот выезжает прямо к нему, хотя думал объехать кругом. Понимаешь? По-моему, не понимаешь.

Но я, вспомнив Ботанические Сады, кивнул.

– Понимаю. Дальше.

– Но если ты пойдешь на север и к западу, то через каменное городище всяко должен будешь пройти. Ему даже путь твой искривлять не придется, а там… Некоторые не находят там ничего, кроме разрушенных стен. Кое-кто, слышал я и такое, сокровища находил. Одни возвращаются назад со свежими россказнями, другие не возвращаются вовсе. Девицы твои, я так полагаю, не девственницы?

Доркас тихонько ахнула. Я покачал головой.