Тень иллюзиониста

— Одну секунду, — сказала женщина и извлекла из передника две визитные карточки, такие же, как та, что лежала в рюкзаке Беато. — Возьмите, может быть, когда-нибудь вам захочется нас навестить.

Леандро категорически отказался, мотая головой. Дон Браулио сослался на то, что у него уже есть одна. Из гостиной снова донесся пьяный голос старика:

— Чертов Беато! Ну и бабник!

4

Пласа-дель-Тристе, несмотря на теплую погоду, вымерла. Вечером в понедельник здесь воцарилось затишье. Последние прохожие разбредались по домам. Решетки баров лязгали, ударяясь о мостовую. Вдалеке слышалось урчание мусорного грузовика. На углу, прислонившись к колоннам крытой галереи, ждали мужчины, передавая друг другу бутылки с джином.

— Его здесь нет! — издалека объявил дон Браулио, предваряя вопросы.

Кто-то протянул ему бутылку. Он сделал долгий глоток. Когда его организм уже не мог принимать спиртное, он отнял бутылку от губ и широко открытым ртом выпустил воздух. Он передал бутылку Леандро.

— Пей, — приказал он ему, — пей, а не то свихнешься.

Леандро покорно принял бутылку и сделал глоток. Огненная жидкость обожгла ему горло и пищевод. Тем не менее он снова поднес ее к губам и пил, пока на дне еще оставался джин. Мысль о том, что Беато мог соблазнить вдову Гуарас, отравляла ему душу. Он вообразил, как они ласкают друг друга в постели, и едва не сошел с ума от бешеной ревности. Он вспомнил мужчину, который ползал на четвереньках с завязанными глазами, мятые фотографии голых женщин в комнате старика, сумрачные лестницы пансиона. Перед ним возник образ Олимпии, улыбающейся, с юбкой, задранной до бедер, и Паниагуа, умоляющего, чтобы на сцену «Авеню» вернулась его жена. Что-то внутри него сломалось. Он снова прильнул к бутылке и перестал быть самим собой. Он превратился, подобно всем остальным, в марионетку, управляемую жаждой мести.

— Беато сейчас на улице Луны, — произнес он заплетающимся языком. — Скорее всего, его уже поймали.

— Рано или поздно он вернется в повозку. Там все его вещи, — рассудил мужчина безобидного вида.

— Он у меня дома, — вдруг изрек Паниагуа, который не раскрывал рта с начала преследования.

Они молча отправились в путь, толкая друг друга. С балкона «Неба» женщина наблюдала, как они прошли мимо галереи и покинули площадь.

— Жалкие рогоносцы! — процедила она сквозь зубы с выражением брезгливости на лице.

Потом она повернулась и вошла в пансион. Пустой балкон заливал свет белой и совершенно круглой луны. Деревянная вывеска, подвешенная на двух цепях, раскачивалась от порывистого ветра.

Голиаф

1

Всю ночь Голиаф утолял свой голод по Беатрис, но так с ней и не поговорил. Он не узнал, почему ее оторвали от него, где она живет, как проходят ее дни. Все это его не волновало. По-настоящему важным было то, что она сама его нашла и после ночи любви согласилась бежать с ним. Когда Голиаф шагал в «Авеню», он просто светился от счастья. Он горел нетерпением увидеть Беато и рассказать, что он нашел Беатрис. Он перешел дорогу, щуря глаза от полуденного солнца. Заходя в кинотеатр, он весело подпрыгнул, так что вздрогнул каждый сантиметр его огромного тела. В первый момент он просто увидел перед собой женщину, которая придавала смысл его жизни, рядом с мужчиной, который открыл ему волшебную сторону вещей. Поэтому он остановился в середине прохода и улыбнулся. Но когда он оглянулся по сторонам и понял, что зал пуст, все представилось ему в ином свете: Беатрис, с ребенком на руках, флиртовала с соблазнителем, который развенчал Голиафа в глазах женщин цирка.

— Извини, Голиаф. Я собирался тебя позвать, но что-то совсем заболтался, — произнес Беато, поднимаясь с корточек.

— Ну мне пора. До свидания и еще раз спасибо за представление, — сказала Беатрис и повернулась, чтобы уйти.

Заметив, что Беатрис отходит от Беато, Голиаф обрадовался. Но его радость была недолгой и сменилась глубоким разочарованием. Вместо того чтобы направиться к центральному проходу, где стоял он, Беатрис прижала ребенка к груди и поспешно удалилась по одному из боковых проходов. Голиаф пытался поймать ее взгляд, ждал знака в подтверждение их близости, но она ушла, пряча глаза.

— Давай отнесем все в фургон, а потом я пойду обедать к дону Браулио. Он снова хочет поделиться со мной травами и просит еще раз взглянуть на его жену, — сказал Беато со сцены, опираясь на ширму.