Тень императора

— Неужели совсем ничем не примечателен? — удивился Корсаков.

Акимов глянул на часы:

— Варвара меня убьет! Я же вас не покормил.

— Ты глупости не говори. Мальчика нашли, — одернул его Корсаков. — Вот выйду на пенсию, пригласите, приеду к вам, тогда следи за моим питанием, а сейчас — и не мечтай! Но Варваре скажем, что поели… ну, где поели?

— А есть хороший ресторан. Тут неподалеку, — гнул свою линию Акимов, и Корсаков понял: неспроста.

— Ну поехали.

Едва вошли, навстречу бросилась молодая симпатичная женщина:

— Уж заждались, Варвара Андреевна звонила.

Пока шли к столику, Акимов демонстративно набрал жену, сурово сказал:

— Ты чего нам ноги переставляешь? — И, не слушая ответа, проинформировал: — Вечером, все вечером.

Едва устроились за столом, в ресторан влетели два паренька серьезной наружности и с очень цепкими взглядами.

— О! Глядите внимательно, Игорь Викторович, — ухмыльнулся Акимов. — Гроза зверей — Антон Лукич Рыбаков.

Корсаков повернулся и увидел невысокого тускловатого мужичка, вальяжно продвигавшегося по проходу в их сторону. Приближаясь к столу, едва заметно кивнул:

— Столичной прессе — наши приветствия! Я — Рыбаков Антон! — протянул руку Корсакову, уловил его задумчивость, подождал и после рукопожатия с ним протянул руку Акимову.

— Как у папаши здоровье? В его-то годы пора отдыхать, с внуками играть, а он…

— Спасибо, Антон, обязательно отцу передам ваши приветы и заботу о его здоровье, — ответил Леша.

Видно было, что такими ядовитыми стрелами они обмениваются каждый раз. Что называется «по поводу и без повода».

— Ну, не буду вам мешать, — милостиво кивнул Рыбаков. — Будут проблемы — звоните.

Он протянул Корсакову аляповатую визитку, на которой перебивали друг друга все цвета радуги.

— Антоша Рыбаков, — еще раз представил его Акимов.

— Как я понял, они с твоим отцом — враги?

— Ну, не такие тут масштабы, чтобы говорить о «вражде». Но терпят друг друга еле-еле, — признал Леша. — Папаша все больше по старинке работает, а Рыбаков, конечно, делец современный. И проекты у него интересные, и подходы технологичные, но тюрьма по нему плачет, и плачет давно. Боюсь, правда, что не доплачется.

— А что такое?

— А душегуб он, — просто ответил Леша Акимов. — Самый настоящий душегуб. Не меньше десятка человек на его совести. Причем троих он, скорее всего, сам и убил.

— Ты серьезно? — спросил Корсаков, понимая, что так шутить Акимов не стал бы. — А что же прокуратура, полиция?..

— Ну, во-первых, там половина — его друзья или на кармане у него сидят. Во-вторых, доказательств-то нет. Самое большое — косвенные, а по ним, сами понимаете, всерьез никто и пальцем не пошевелит. А люди его боятся, показаний давать не станут.

— А ты его не боишься?

— Во-первых, он не дурак, понимает, что за меня-то ему голову отвинтят без суда и следствия. Во-вторых, честно говоря, от меня ему никакой опасности нет и быть не может. — Акимов помолчал, и видно было, что он подбирает слова. — Вам я его показал потому, что у Лопухина этого роман с женой Рыбакова, Терезой. Та баба своевольная, взбалмошная, любвеобильная. Рыбаков ее любит больше жизни, но зато мстит тем, кого она полюбила. Если он что-то знает о Лопухине, у парня будут неприятности.

— Какие? — опешил Корсаков.

— Обыкновенные, — туманно пояснил Акимов. — Говорят, двоих своих «соперников» Рыбаков сам застрелил, вот какое дело. Это я вам сказал, чтобы вы сами были осторожнее. Если что — напоминайте, что со мной знакомы. Без стеснения, Игорь Викторович, без стеснения. Сейчас поедем к Лопухину.

Всю дорогу Корсаков уговаривал себя, что все будет хорошо, но какое-то шестое или седьмое чувство говорило: будет, но не сегодня.

Лопухина не было дома, и соседи о нем ничего не знали.

— Ладно, вечером заглянем. Он — учитель, сейчас — каникулы. Мотается где-нибудь, бедолага.

Вернулись в редакцию. В кабинете Леша оседлал телефон и стал обзванивать всех знакомых, кто мог бы знать хоть что-то о Лопухине, а секретарша обзванивала своих. Но результат и к вечеру был все тот же: Лопухин исчез. Тревога покинула Корсакова, когда Леша при нем поговорил с каким-то Боцманом, который клялся, что видел Петьку Лопухина, садящегося в поезд. И сказал якобы этот Петька, что едет он в Белоруссию к родственникам. А все знают, что родственников у него там нет, значит, сделал вывод Боцман, с «этой сукой» поехал.

— Вы у Кольки Вихракова поинтересуйтесь, — посоветовал Боцман на прощание, — но про меня ни слова, лады?

Колю Вихракова они нашли на местном рынке, где он торговал «германскими рубашками», явно сшитыми вдалеке от этой самой Германии. Поначалу он явно «включил дуру», то и дело переспрашивая. Потом, видя, что от него не отвяжутся, отошел в сторонку.

— Ну, я знаю, что у твоего отца с Рыбаковым дружбы нет. Вроде и ты парень хороший. Чего надо от Петьки? — Услышав ответ, покурил, поводил глазами по сторонам. — А ты, значит, из Москвы журналист? — обратился он к Корсакову.