Тень иракского снайпера

Следующий звонок О’Рэйли сделал в Лос‑Анджелес, Глетчеру. Выслушав неизбежное вступление о том, что времена меняются к худшему, что все отделы обслуживания самых крупных американских компаний перемещены или в Индию, или на Филиппины, или еще в какую‑то тьмутаракань… А поэтому когда возникает необходимость решить что‑то или получить какие‑то элементарные разъяснения — разговаривать совершенно не с кем, на том конце провода говорят «спасибо» и «пожалуйста», но дать грамотные ответы эти заморские работники просто не в состоянии… А все — погоня за прибылью! Далее шли сетования на то, что профессиональный баскетбол в Калифорнии теперь очень далек от былой славы. И еще что наши политики все мельчают и мельчают…

Выслушав этот джентльменский набор недовольств, Лайон смог наконец перейти к тому, что его интересовало.

— Послушайте, Глетчер, вы для меня мэтр в области экспертизы, сами знаете. Поэтому я и не оставляю вас в покое… Поможете?

— Давай, — прозвучало в трубке, — что там у тебя?

— Во‑первых, привет от Потемкина. Он сейчас во Фриско. Я попросил его помочь по нынешнему делу.

— И ему приветы, — протянул Глетчер. — Ну как он, все такой же — неостановимый и неустрашимый?

— О да! Теперь к делу. Скажите, есть ли возможность — теоретическая хотя бы — определить метод удушения, если убийство произошло год назад? Степень сохранности тела мне неизвестна.

— То есть стоит вопрос об эксгумации? Так?

— Вы же помните, что с несерьезными случаями мы к Потемкину не обращаемся…

— Значит, так. Слушай меня внимательно, Лайон! — это вступление обычно означало, что Глетчер включился в работу. О’Рэйли эту формулировку не любил, она, на его вкус, звучала уж очень провинциально… Но не станешь же учить Глетчера общаться. — Если покойничек ваш похоронен в Дели‑Сити, — продолжал Глетчер, — то там, насколько я помню, фильтрация хорошая, есть шанс, что даже кожный покров сохранился. Но вполне может быть и обратное. Так что с этим неясно. Но вот косточки‑то у нашего покойника сохранились наверняка. Тебя, насколько я понимаю, интересует характер удушения, верно?

— Все вы знаете лучшие всех, — подтвердил Лайон. Глетчер нуждался в похвалах, Лайон это помнил.

— Да, косточки расскажут точно, душили его руками или чем‑то еще, — сообщил Глетчер. — Но ты еще не знаешь, что самое радостное. Я тебе рекомендую человека, живущего во Фриско, который именно по скелетным делам и специализируется. И тебе хорошо, и у меня голова болеть не будет. Ты ведь меня собирался просить приехать, правда?.. Так вот — приезжать мне не понадобится, потому что во Фриско живет уникальный специалист по скелетам. Бумага у тебя под рукой? Тогда записывай…

После разговора с Глетчером, не откладывая, О’Рэйли позвонил в «Утренний лес», чтобы подготовить встречу с Джоном Линком. Лечащий врач Джекинс, беседуя с Лайоном по телефону, деликатно осведомился о характере предстоящего разговора.

— В общем, я хотел бы поговорить о некоторых аспектах совершенного преступления, — сказал Лайон. — Доктор, мой шеф мне о вас сказал много лестного. Так что о подробностях разговора, если хотите, расскажу вам после беседы с Линком. Не возражаете?

— Будьте осторожны, — проговорил Джекинс после паузы. — Запрещать вам затрагивать эту тему я считаю себя не вправе: очевидно, все очень серьезно, раз вы к нам снова едете. Но об осторожности предупреждаю самым настоятельным образом. И если разговор примет нежелательный оборот, просто поднимите руку. Я попрошу санитара незаметно сопровождать вас, он поможет…

— Послушайте, — произнес Лайон озадаченно. — Из материалов дела и из личных впечатлений шефа я сделал вывод, что для Джона Линка никакие проявления буйства не характерны…

— Не характерны — не значит невозможны, — мягко сказал Джекинс. — Приезжайте, я предупрежу Джона.

Никаких инцидентов во время часовой встречи не произошло. О’Рэйли, готовый после разговора с Джекинсом к любым неожиданным поворотам, повел разговор в крайне мягких и дружелюбных тонах. И чем‑то, видно, расположил к себе Линка, потому что той настороженности, о которой говорил Потемкин, в поведении больного не было. Напротив, он беседовал с Лайоном как со старым знакомым, который наведался к нему в гости.

И о том, что произошло дома у Хэйли Маррона чуть больше года назад, вспоминал безо всякого надрыва и видимого затруднения, как если бы речь шла о заурядной ссоре после студенческой пирушки. Ну, кто‑то что‑то не то сказал, другой неадекватно отреагировал.

О’Рэйли слушал и диву давался, как по‑разному можно интерпретировать решительно все, что происходит в жизни. Легко представить себе, как реагировали на случившееся люди, близкие Маррону, тут наверняка употреблялись слова «убийство», «злодеяние», «трагедия» — да мало ли какие слова можно в этом случае употребить! Человека не стало!

А тут сидит на садовой скамейке перед Лайоном худощавый человек с приятным лицом — не слишком выразительным и запоминающимся, но не всем же быть писаными красавцами! И рассказывает о том же самом убийстве — неторопливо, спокойно, даже с мелкими незначительными подробностями.