Тень иракского снайпера

Ну, в общении — как в теннисе. Если партнер, вопреки правилам, подает без разминки — то и ответ должен быть соответственный.

— Вам известно о двух убийствах путем удушения за последние две недели?

— Известно.

— А о третьем, которое было год назад, вам тоже известно?

— Послушайте, не говорите загадками. — Доктор Левайн побарабанил пальцами по столу. — В Сан‑Франциско и окрестностях ежегодно совершается сколько‑то убийств. Сколько — я понятия не имею. И почему я должен о них знать?

— Но тем не менее на первый мой вопрос вы ответили утвердительно…

— Ну, там другое… — Левайн развел руками. — Удушения… Бизнесмены… Шум в прессе. К тому же оказалось, что оба убитых были клиентами моего друга Леборна, выдающегося художника, в доме которого мы с вами познакомились.

— Так вот, то, третье убийство, о котором я говорю, имеет все те же признаки. Плюс совершил его год назад близкий помощник Леборна — некий Джон Линк.

В кабинете установилась тишина. После, когда Левайн заговорил, в нем уже не было былой агрессивности.

— Да, но то убийство давно раскрыто. Виновный, насколько я знаю, сознался. И я не понимаю, почему вы решили к этому делу вернуться.

— Знаете, доктор, кто‑то из древних говорил, что жизнь умнее нас. Вы с этой мыслью не согласны?

И, пока Левайн собирался отвечать, Потемкин продолжил:

— Вы принимали участие в экспертизе по состоянию Джона Линка?

— Нет, конечно. Именно потому, что у меня такие отношения с Бретом, какие они есть.

— Но вы Линка знаете?

— Как сказать? Вряд ли знаю хорошо. Но видел его, и не раз. И какие‑то незначительные разговоры вел… Он ведь в свое время у них и дома, и в мастерской просто пропадал.

— Вот почему я тревожу вас в столь ранний час, — сказал Потемкин дружески. — И вот почему, профессор, ваша помощь может оказаться бесценной…

* * *

«Хреновато вели дело коллеги из Третьего участка, — думал О’Рэйли. — Протокол осмотра места происшествия составлен небрежно. Фотографии удушенного сделаны так, что определить четко причину смерти возможным не представляется. И заключение медэксперизы написано, что называется, левой ногой. Причиной смерти названо удушение. И — никаких подробностей».

При первом просмотре дела Лайона эти бумаги устраивали — чего там, дело раскрыто, обвиняемый сознался, все в порядке. А сейчас, когда способ удушения оказался неясным, выясняется, что далеко не все в порядке…

К тому же Лайон не был по‑настоящему знаком с полицейскими экспертами, которые занимались делом Линка. То ли дело привычный Лос‑Анджелес, незаменимый Глетчер в своей неизменной кепочке… На него посмотришь — и уверен, что будешь иметь всю полноту информации — не сегодня, так завтра. Глетчер если и ошибался, то очень редко… А уж записать в графу «причина смерти» удушение без всяких подробностей — сотрудник, который позволил бы себе такое, на следующий день уже занимался бы поисками новой работы. Эх, Глетчер, эх, Лос‑Анджелес…

Хорошо, что он сразу настроился на трудный разговор. Во‑первых, было непросто найти врача, производившего вскрытие год назад. Тот, кто подписал заключение, уже в лаборатории не работал. Но, как оказалось после долгих выяснений, он и не проводил вскрытия. Проводила его молодая дама из интернатуры, которая тогда права подписи не имела. Зато теперь она уже была полноправным патологоанатомом. Лисси Маклеод (так ее звали) встретила звонок Лайона не особенно любезно.

— Если вы думаете, что я могу помнить все трупы, с которыми я работала год назад, то это ошибка…

О’Рэйли заранее настроился на миролюбие и ледяное спокойствие.

— Дело тогда было довольно громкое, может, вы вспомните все же… Удушение, связанное с известным художником.

— А, это… — Лисси хмыкнула. — А что, есть какие‑то претензии к написанному мной?

— Мы вернулись по ряду обстоятельств к этому делу. И очень важно знать подробности удушения. В протоколе об этом, к сожалению, ничего…

— Честно говоря, я тогда в детали особенно не вникала, — сказала Лисси с обескураживающей простотой. — У полиции особенных вопросов не было. Мне тогда Тодд, знаете, тот офицер из Третьего участка, который этим делом занимался, так вот, Тодд мне прямо сказал: «Ты не ломай себе голову, крошка. Убитого задушили, убийцу мы взяли, как говорится, тепленького… Он раскололся сразу, все признал… Так что беспокоиться не о чем. Пиши побыстрее, чего ты там видишь…»

Лисси сделала паузу. Молчал и О’Рэйли на другом конце провода.

— Даже не знаю, что я должна была сделать еще, — сказала Лисси виновато. И тут же добавила воинственно: — Дело давно закрыто. Чего вы вдруг?

— Скажите, Лисси… — Лайон не ответил на вопрос патологоанатома. — Скажите, может быть, вы помните, какого рода странгуляционная полоса была на горле убитого? То есть душили его струной, веревкой, удавкой, голыми руками?

— Очень трудно вспомнить, — проговорила Лисси сокрушенно. — Честное слово, я очень хочу вам помочь, но тогда я была еще совсем зеленая, и, повторяю, никто мне не говорил, что нужно обращать внимание на детали. Сказали — простое дело. Сейчас мне кажется, что у него на шее оставались следы пальцев. Но не поручусь…