Тень иракского снайпера

– Если вы имеете в виду всякие однополые штучки – забудьте. Брету это не надо. А так… вы спрашиваете о человеке, с которым Брет встречался почти ежедневно и проводил много часов кряду. У Брета, знаете ли, сложный характер, так что если он выносил этого паренька – это само по себе кое-что значит. Безумно жаль, что Джон оказался психически неполноценным. Задушить человека! Никогда этого не понимала. И потом, знаете… – Адель подняла руки перед собой. – Бывают убийцы – как вам сказать? Мужественные. А он и в жизни был какой-то женоподобный. И способ убийства выбрал бабский. Удушение, надо же!

– Насколько я знаю, – осторожно сказал Олег, – задушить человека не так уж легко…

– Я в детали не входила, мне это неинтересно, но он наверняка применял удавку или еще что-то. Так-то он, конечно, задушить не способен – субтильный и хлипкий. Еще вопросы? А то у меня скоро очередная группа, хочу дыхание перевести…

– Вопросов нет, просьба. Вы человек, знающий важные детали, о которых я даже догадываться не могу. И не спрашивайте какие – понятия не имею. Просто большая просьба: если вдруг вспомните что-нибудь, относящееся к Джону Линку или к двоим бывшим клиентам Брета, убитым недавно, – любую мелочь, – я буду безмерно признателен, если вы мне позвоните.

Попрощавшись, Потемкин вышел на улицу. Он думал о разговоре и о Джоне Линке. В самом деле, он не обратил внимания, читая материалы дела, на то, как именно был задушен Хэйли Маррон. А сейчас это становилось очень существенным, если не решающим.

– Господин Потемкин! – За его спиной из дверей спортивного зала вышел Джордж Кейплин. Надо же, Олег совсем забыл о нем…

– Я еще весь в разговоре с Адель, сожалею…

– А, ерунда. Я правильно произношу вашу фамилию? Насколько помню, ее носил какой-то русский герцог… Или великий князь?

– Почти… – усмехнулся Потемкин. – Но вы зовите меня Олег – или Алек, американцам так легче. А вы… Джордж, верно?

– Приятно, что вы запомнили мое имя. Народу было много.

– Но не уверен, что верно запомнил фамилию, увы… Давайте попробуем… Кепин?

– Кейплин. Верно. Профессиональная память у вас.

– Вот и познакомились снова!

Собеседники пожали друг другу руки и двинулись вверх, к мэрии.

– Вы наверняка думаете, какого черта я навязался вам в попутчики? – заговорил Кейплин после недолгого молчания.

– Нет, – ответил Олег совершенно искренне. – Я сейчас о вас не думаю. Пока еще весь мысленно в разговоре с Адель. Яркая женщина… И глаз у нее цепкий. Но у меня еще будет время все это обмозговать. А сейчас – я вас слушаю.

– У меня, собственно, нет особых вопросов. Просто я давно знаю Леборна, и этот скандал вокруг его семьи как-то затрагивает и меня… Я ведь написал о нем книгу. Собрался документальный фильм снимать. А теперь…

– А почему что-то должно поменяться?

– Знаете, я не помню, кто именно из великих сказал саркастически: «Клевещите, клевещите. Что-нибудь непременно останется!» А в случае с Леборном и клеветать не надо…

– Что вы имеете в виду?

Потемкин все еще мысленно продолжал общение с Адель. Что его так зацепило в том, что говорила эта женщина? Она ведь не сказала, по сути, ничего особенного… Но ощущение чего-то важного, что может ускользнуть, не уходило.

– Очень просто. Скандал, так или иначе связанный с именем Леборна, не на пользу ему и задевает мои интересы.

– Допустим… – Потемкин приостановился. – Но вы же понимаете…

– Что вы не можете обсуждать со мной детали следствия и все такое. Да, прекрасно понимаю. И потому ни о чем вас не спрашиваю. Просто предлагаю свои услуги – как знать, может, и я в состоянии быть вам полезен. В конце концов, я всегда вспоминаю армию: «Информация – оружие пострашнее рукопашного». Так наш сержант говаривал. А он знал толк в рукопашных, будьте уверены…

– Ирак? – Потемкин скорее утверждал, чем спрашивал.

– Он самый. Три года. И не в штабах, а в горячих точках. Багдад, Ар-Рамади, Карбала… Трудно после этого возвращаться. Там страшная жизнь – но она настоящая.

– Вы знали Джона Линка?

– Я думаю, вы не там ищете. Джон человек несостоявшийся, слабак.

– Слабые иногда опаснее сильных.

– Вот тут вы на сто процентов правы! – Джордж сжал руку в кулак и погрозил кому-то. – Это то, чего я сам всегда в жизни боялся, когда слабак воображает себя героем и начинает действовать решительно. Вы правы, это опасно…

Почти квартал они прошли молча, а потом Джордж заговорил снова, видно, эта мысль его мучила:

– Знаете, я сейчас, после армии, стал оценивать людей по-другому. Хотите верьте, хотите – нет, сразу вижу, бывал человек в своей жизни под огнем или нет. И отсюда у меня критерии оценки.

– И насколько хороши были эти критерии для вашей армейской жизни, настолько они здесь совершенно не нужны, – продолжил его мысль Потемкин. – Вы ведь это хотели сказать?

– Я не зря все-таки к вам напросился. – Кейплин взглянул испытующе. – Вы ведь тоже служили?

– Служить – я и сейчас служу, как вы понимаете. В регулярных войсках – нет, не был, а в горячих точках работать приходилось, и не раз.