Тень иракского снайпера

Дальше – обычная дорожка: кража денег для покупки наркотиков, долги, трое суток между жизнью и смертью в каком-то притоне, и потом – согласие на распространение наркотиков, чтобы иметь деньги – опять же на наркотики.

Естественно, так долго продолжаться не могло. Ариф угодил в полицию – ему грозило девять лет тюрьмы. Больших трудов и денег стоило Хасане-старшему замять это дело и поместить Арифа в дорогую реабилитационную клинику. Оттуда он вышел несколько месяцев назад и жил дома – в атмосфере всеобщей боязни: как бы чего не случилось.

Друзьям дома об этом, естественно, ничего не сообщалось… Кто-то знал, кто-то передавал шепотком… Но вслух никогда ничего не говорилось. Поэтому вопрос Леборна выглядел вполне невинным. Но радостное настроение Хурама ушло – как будто его и не было.

– Да, в порядке моя гвардия… – сказал он как можно оптимистичнее. – А мы подъезжаем. Вот, смотрите: прямо за той вышкой начинаются ваши владения.

* * *

Перед тем как покинуть клинику, Лайон позвонил Потемкину в машину:

– Я здесь завершаю, шеф. У вас нет вопросов?

– Два слова… Впечатления – в общем?

– Я думаю, мы не зря к этому вернулись. Подробности чуть позже…

– К тебе просьба: проверь Линка – у него на затылке или на висках могут быть такие небольшие шрамы. Полдюйма или около того.

– Понял. Сделаю. Что-то еще?

– Еще нам с тобой, дорогой мой друг О’Рэйли, придется интенсивно поразмышлять – ты как, не против?

– Вы будете в офисе или дома?

– Дома. Если до тех пор ничего экстраординарного не случится. Но позвони, перед тем как ехать.

Серый «шеви» объявился очень быстро, квартала через два.

– Сегодня мы с тобой побеседуем, приятель, – пробормотал Олег, сворачивая на улочку, ведущую подальше от шумного и взбалмошного центра. Он наметил остановку впереди, у небольшого парка, но вдруг «шеви» сзади мигнул фарами – раз, другой… Обогнал Потемкина и въехал на заправку «76». Маленький плотный человек вышел из машины, убедился, что Потемкин тоже въезжает на заправку за ним, свинтил крышку с горловины бака, засунул туда шланг. Потемкин вышел из «Кадиллака» и ждал продолжения. Человек пошел в его сторону. Был он почти седой, круглолицый, с носом кнопкой, быстрыми глазами… К такому лицу, успел подумать Олег, очень подошла бы кепка, но кепки не было.

– У меня для вас ценная информация! – сказал человек, не глядя на Олега.

– Вы бы для начала представились, Джим Эллир, – сказал Олег давно приготовленную фразу.

Человечек и бровью не повел.

– А то я дурной и не понимаю, что вы «пробили» имя хозяина по своей базе еще в первый день. А вы должны понимать, что я никакой не Джим и что Джим понятия не имеет, кто в данный момент ездит на его тачке, усекли?

– Усек, – охотно подтвердил Потемкин. – Дальше-то что?

– Дальше то, что у меня есть неопровержимые доказательства виновности Брета Леборна во всех этих убийствах, которыми вы занимаетесь, – быстро проговорил человечек. – Я знаю, будет объявлена премия пятьдесят штук тому, кто укажет, где убийца. Но я им не верю. Принесите мне вечером, в девять часов ровно, десять штук авансового залога по этому адресу, – в руке Потемкина оказался маленький комок бумаги, – и я что-то расскажу. Все понято? Воспринято?

Потемкин кивнул.

– Учтите, если вы действительно заинтересованы в информации, не устраивайте облаву. Копы меня, может быть, и зацапают, но того, что я хочу вам передать, вы точно никогда не получите. Желаю здравствовать!

Человечек вынул шланг из бака, завинтил крышку и стремительно уехал.

И больше в этот день серого «шеви» Олег не видел.

«Значит, все-таки Леборн, – думал Потемкин, направляя автомобиль к дому. – Неужели действительно Леборн?»

Дома Потемкин залез в свой любимый, единственный и неповторимый халат, зажег камин, хотя было совсем не холодно, широко распахнул дверь на балкон. Открутив круглый бронзовый краник, налил себе воды из специального сосуда зеленого стекла, который всегда возил с собой. В этом сосуде на дне лежали серебряные ножи и вилки. Для Олега этот сосуд был сродни его детским воспоминаниям – куда бы ни бросала судьба его родителей, мама, Антонина Тимофеевна, всегда возила с собой именно такую бутыль… Не точно такую, конечно же, но всегда это был сосуд литра на два, на три, с крышкой, стекло не белое – а зеленое, коричневатое или замутненное слегка, словно изморозью покрытое…

И всегда на дне этого сосуда лежало серебро – ножи, ложки, вилки, лоточки какие-то.

Мать научила маленького Олега, что обычная вода, в которую погружены серебряные предметы, становится «живой». Она не портится, сохраняет свежесть и приобретает, кроме всего, еще и чудесные целительные свойства.

Маленькому Олегу всегда нравилось отворачивать миниатюрный винтовой краник и следить, как тонкая струйка наполняет стакан. В детстве, когда не видели родители, он ловил эту струйку ртом – сам маленький был, а вода стояла высоко, на кухонной стойке…

Много после прочел Потемкин, что именно так, добавляя серебро, неделями сохраняли свежей воду воины Александра Македонского.