Тень Исаака

Горящий красный мяч возник из ниоткуда и с огромной силой впечатался в стекло. От испуга П. в очередной раз упал, но тут же встал, ошеломленно смотря, как с яростным остервенением огненный шар, который был буквально пару минут (как тут движется время?) назад обычным мячиком, долбил по окну.

- Что за…? - пробормотал П., пятясь назад и чуть не задев графин на столе, которому было не интересно все происходящее вокруг.

Под нарастающий гул сирены огненный шар и не думал останавливаться, с той же неимоверной яростью пытаясь пробить окно и добраться до жильца номера «4180». У П. сложилось ощущение, что стекло у его окна было сделано из абсолютно непробиваемого материала, название которого где-то крутилось на задворках его памяти, но все это было далеко позади, в той жизни…Как бы напрасно шар не старался пробить защиту, на стекле не было ни трещинки, ни малейшей вмятины от, без сомнения, мощных ударов, наносимых яростным духом взбесившегося предмета. П. подумал сначала подойти и закрыть шторами этот нервирующий, «бьющий» по глазам и нервам вид, но вскоре передумал, решив лишний раз не провоцировать этот объект одержимости.

Сирена смолкла так же внезапно, как и начиналась. Одновременно с этим прекратил свои попытки добраться до П. огненно-красный мяч-шар, куда-то укатившись из зоны видимости. П. стоял некоторое время неподвижно и смотрел в окно, боясь шевельнуться, чтобы быть готовым к новым неожиданностям и в очередной раз не упасть на услужливый ковер. Не успел он приглядеться к ночи за стеклом, как вид из окна с характерным шелестяще-щелкающим звуком закрыла с наружной стороны черная, непроглядная заслонка, будто номер решили законсервировать снаружи. Одна из лампочек-шариков на люстре погасла — только два источника света остались на страже комнаты. На кубических часах сменилась надпись. Теперь там стояло красными мерцающими буквами: «Отдых».

«Прекрасно. Теперь то уж точно можно отдохнуть и поскучать», - саркастически подумал про себя П., устало потирая глаза и смотря на графин. Что-то было притягательное и одновременно отталкивающее в нем. Казалось, вода в сосуде была хоть и кристально чистой, но предназначалась не для обитателя номера, а для кого-то другого, просто ее не куда было девать, вот и оставили для более благоприятных времен.

П. начал стелить постель, периодически разглядывая маски животных на простынях. В них не было ничего такого, чего он еще не видел здесь. Те же маски. Те же животные. Единственное отличие было в том, что маски эти показывали свою усталость, как бы приглашая ко сну. Или же это П. просто самому начало уже видеться, и он решил больше не забивать себе голову, наскоро приняв душ под горячей водой и сходив в туалет на ночь.

Проходя к кровати мимо столика, П. на секунду задумался: не выпить ли немного этой воды из графина? «Пожалуй, откажусь. Кто знает, что в ней содержится, и какой это эффект окажет на меня? Не известно сколько времени мне здесь придется ожидать. Еще успеется», - зевнул П., забираясь в кровать.

Две оставшиеся лампочки-шарика на люстре погасли сами собой, давая П. поскорее уснуть крепким сном, навалившемся своей тяжестью на него после многочисленных волшебных открытий и потрясений, испытанным им за весь прошедший день в этом удивительном месте.

**

- Ну и бред, — зевнул Исаак и откинул в сторону последний номер желто-зеленого журнала «ДЕРБ», который ему любезно принесла медсестра, чтобы скрасить его неспешное и вялотекущее выздоровление. Поискав глазами стоящий рядом с кроватью на небольшой подставке стакан с водой, Исаак, с некоторым усилием приподнялся и сделал несколько больших освежающих глотков.

Стояло ясное холодное утро. В широкие и ухоженные окна расслабленно приходил солнечный свет. На подоконниках располагались стройными рядами маленькие горшочки с карликовыми комнатными растениями. Исаак был очень плох в ботанике и садоводстве (как и во многих других предметах), чтобы дать какую-либо любительскую оценку этим растениям, поэтому он просто смотрел на их зеленые стволы и причудливые формы и радовался некоторому небольшому уюту и разнообразию вида, которые обеспечивала эта растительность.