Тень Хиросимы

Что-то ещё ускользало от Си-Ай. Что-то, что сумел самостоятельно отметить и проанализировать его мозг, привыкший к сбору информации. Он в задумчивости тёр свой лоб, на время позабыв о собеседнике. – Конечно, вот, интуиция. Она подсказывала: присутствие того, кто называл себя Тенью, вызывает повышенное, болезненное внимание со стороны чёрного провала. У алфизика засосало под ложечкой, как тогда, когда они стояли перед открытием принципов взаимосвязи микрочастиц. Сладкое предчувствие перед незапертой дверью, за которой тебя ждут чудесные подарки. Он явственно ощущал на себе взгляд тьмы, страстный, жаждущий и поглощающий. Си-Ай мог часами рассказывать о сложных физических законах, лежащих в основе мироздания, и он ничего не мог сказать об этом непроницаемом мраке, раскрывающем свою пасть у самых его ног.

Сам для себя он назвал его «чёрной дырой» – местом, притягивающим сильнейшим магнитом всё его существо и дарующим ему чувство полёта, ощущение своего Я как цельной и неделимой частички бытия.

В ней было что-то отталкивающее, пугающее своей хищной неумолимостью скрытого присутствия, с чем соглашаешься и от чего бежишь. Бежишь и тут же останавливаешься, наблюдая ужасную картину разрываемой плоти того, кто ещё недавно пасся рядом с тобой, мирно пощипывая травку. Вся твоя натура кричит: «Хватит!» – а глаза хотят ещё и ещё. Глаза? Им, а вернее, тому, кто сидит там, в непроницаемой темноте, вальяжно расположившись в кресле, хочется смотреть и смотреть, ощущая привкус соли и приятную дрожь во всём теле.

Кто он? В отношении которого «чёрная дыра» сохраняет настороженное безмолвие.

Каждый живущий на сцене жизни вольно и невольно собирает Об-рок. Кем бы он ни был: Гонаци, облачённый властью, или самый последний душелюб; посвящённый член Совета Спиритуса или простой прислужник – представитель Касты Служителей, все чувствуют незримую связь с алчущим зрелищ «залом».

А как иначе – мы часть этого мира и живём по его законам. Мы дышим его воздухом и освещаемся лучезарными животворными лучами. Исчезнет мир, не будет и нас. А может наоборот? – Философские рассуждения Си-Ай споткнулись о новые реалии. В последнее время появились новые теории, заставляющие по-новому взглянуть на фундаментальные основы мира. Не желая вдаваться в жаркие диспуты со своими далёкими оппонентами, Си-Ай отвлёкся и, настраивая резкость, вернулся к действительности.

– Значит, вы утверждаете, что просто пришли сюда, а окружающее вас пространство и время сжались и понеслись мимо с огромной скоростью? Я вас правильно понял?

– Да.

Такое неземное спокойствие и такая несвойственная живым открытость. Его вроде совсем не интересует Об-рок. Он где-то там, за или над «чёрной дырой», но никак ни здесь. И напряжённость полей зашкаливает на максимальной отметке, – Си-Ай повёл плечами, интуитивно ощущая обезличенный интерес ко всему, что было связано с Тенью.

Обезличенный?! Да-да, вот оно! Его Тьма, Тьма Си-Ай имела своё лицо. У неё не было форм и линий, но тем не менее она была персонифицирована. Имела… душу (Си-Ай не любил слово «душа». Какое-то оно ненаучное, «размазанное», – любил повторять он), – алфизик поморщился, но был вынужден согласиться, ибо не находил другого более точного определения: – его душу. А в случае с Тенью Тьма вдруг размазывалась на множество «лиц», не теряя при этом своего единства. Толпа, – неожиданно для самого себя Си-Ай нашёл точное определение своим интуитивным ощущениям.

Беседа начала походить на какую-то интеллектуальную игру. За вопросом следовал быстрый ответ, затем долгая, задумчивая пауза. Си-Ай превращался в роденовского мыслителя, а Тень с нескрываемой тоской смотрел на свои наручники, стягивающие его запястья.

Под сень дерева шагнул Кэй-Ай, душеприказчик-защитник четвёртой степени, метеоролог авиагруппы.

– Вы не видели командира? Я подготовил материалы по вчерашней бомбардировке.

– Он ушёл в штаб. Вы разве не встретились там?

Алфизик, оторвавшись от увлекательных игр логики, взглянул на подошедшего. Затем быстро перевёл взгляд на Тень. И снова на душеприказчика-защитника четвёртой степени.

Со стороны могло показаться, что Си-Ай впервые увидел двух братьев-близнецов и очень был поражён удивительной схожестью, переводя взгляд с одного на другого.

– Что-то не так? – Кэй-ай посмотрел на себя, поправляя белую форму.

– Нет-нет, извините, задумался, – виновато улыбнулся алфизик. – Вы не можете оставить мне материал?

– Нет. Сами понимаете – субординация, устав. Я должен передать его командиру, а уж он распоряжается им, как ему заблагорассудится. – Кэй-Ай развернулся и всё с тем же пустынно-отрешённым взглядом направился в сторону штаба.

В поведении метеоролога авиагруппы была заметна некоторая раздвоенность. Он походил на заскучавшего на уроке школьника, автоматически декламирующего зазубренный стих, а в душе со всей страстностью убегающего на школьный двор. К солнцу, в страну ребячьих игр.