Тень Королевы

Они вошли в тронный зал, и она увидела, как Реиллата во второй раз взошла на трон НАБУ. Две служанки сидели по бокам от нее на стульях за длинным столом, а остальные трое, включая ее племянницу, стояли у двери. Губернатор занял свое место, Панака стоял позади него в неофициальном качестве, а Падме заняла третье кресло рядом с королевой. Саше двинулась, чтобы встать позади нее, но остановилась, услышав это, и тихо кашлянула. Саше застыла в смущении и не двигалась до тех пор, пока Сабе и Эйртае не заняли свои места за новым креслом Падме. Затем она заняла четвертое кресло, предназначенное для приглашенных членов Ассамблеи. Ей не нужно было оглядываться назад, чтобы понять, что Яне и Рабе стоят там.

- Мы благодарим Тебя за хорошую службу НАБУ, Амидала.- Слова королевы Реиллаты были в основном формулой в начале ее речи, но за ними, казалось, скрывалась достаточно искренняя благодарность. “Мы знаем, что вы долго и упорно трудились для нашей любимой планеты, и мы благодарны вам за ваши усилия.”

- Благодарю Вас, Ваше Высочество.- Если Падме и стоило каких-то усилий произнести эти слова, то она не позволила своим чувствам отразиться на лице. - Я желаю тебе гладкого и плодотворного срока в качестве нашей королевы.”

Сио Биббл заерзал на стуле. Он все еще держал в руках скипетр и, казалось, не мог найти, куда девать руки. Один из дворцовых камергеров появился из ниоткуда, чтобы забрать у него скипетр, и он заметно расслабился, когда тот перестал быть его заботой.

- Амидала.- Королева Реиллата перестала говорить официальным тоном и обратилась к Падме так, словно они были знакомы. “Я знаю, что у нас есть конкретные роли, которые мы должны сыграть в ближайшие дни перехода правительства, и конкретные слова, которые мы должны сказать, но я хотел бы говорить с вами откровенно, если вы позволите.”

“Конечно, - ответила Падме. Это было немного более официально, чем ее обычный голос, но только ее служанки могли знать это.

“Вы оставили меня в превосходном положении для начала, - сказала Реиллата. “Мы живем в мире с Галактикой и Гунганами. Наши пищевые остатки восстановились после вторжения, и строительство ионного импульсара, как мне сказали, полностью идет по графику.”

Температура в комнате немного упала, когда лицо Панаки посуровело. Он выступал против ионного импульсара совершенно открыто, желая более надежной защиты, и его отношения с королевой и политиками, которые поддерживали его, никогда полностью не восстановились. Они называли его решение оставить службу отставкой, но правда заключалась в том, что Падме больше не доверяла ему, как когда-то, да и новой администрации тоже.

“Как вы знаете, возвышение канцлера Палпатина на эту должность привело нас к тому, что мы оказались в некотором роде в борьбе за республиканского сенатора, - продолжала Королева Реиллата, как будто ничего не произошло. “Трудно найти политиков такого уровня, которые были бы готовы отправиться на Корускант. Сенатор Ошадам была более чем адекватна, но она была непреклонна в том, что ее время службы закончилось, и ее выбор времени означает, что я должна занять ее место.”

“Если хотите, я могу предложить вам несколько кандидатур” - сказала Падме.

Непривычный взгляд Саше означал, что она видит лицо Сабе. Сабе, конечно, все еще была в капюшоне, и обычный наблюдатель не смог бы ничего прочесть в ее затуманенном лице, но Саше вряд ли была обычным наблюдателем. Она видела, как в глазах Сабе мелькнуло что-то похожее на вспышки, и знала, какими будут слова королевы Реиллаты еще до того, как они были произнесены.

- Амидала, - сказала королева, - я надеялась попросить тебя занять эту должность и представлять НАБУ и окружающие миры сектора Хоммел в Сенате.”

Падме не часто теряла дар речи. Даже когда это было так, она превосходно говорила что-то совершенное и бессмысленное, чтобы скрыть свое молчание. Но на этот раз она ничего не сказала. Ее бдительность была ослаблена—или, по крайней мере, она была так же ослаблена, как и всегда, - и она словно не знала, куда смотреть.

Сио Биббл снова заерзал на стуле, явно ошарашенный просьбой Реиллаты, но столь же явно поддержавший ее, хотя ему и не хотелось говорить об этом. Лицо Панаки было старательно пустым, но в его глазах была странная печаль. Саше показалось, что это выглядит почти как смирение. Какое-то мгновение она не понимала, но потом взгляд Падме метнулся к ней. Из-за того места, где она сидела, Саше была единственным человеком в комнате, на которого Падме могла смотреть, не показывая, что она ищет постороннего мнения, и поэтому Саше позволила ей посмотреть. Сразу стало ясно, что идея стать сенатором никогда не приходила Падме в голову, но теперь, когда это было предложено, она была почти высечена в камне.