Тень летучей мыши

Кознов оставался невозмутим, словно зашел в приемный пункт стеклотары, бросал короткий взгляд в окно, словно смотрел, сколько за ним народу. Казалось, его не волновало время, которое так или иначе затягивал бригадир.

Клочков открыл шкаф. Незаметно для Кознова вытер пот со лба. Он так взмок, что у него под мышками хлюпало. Подхватывая тело второго товарища, он бросил беспомощный взгляд на водителя. Иван Уманцов сидел, по-прежнему держа руки на баранке. Прошло не меньше двух минут, прежде чем бригадир справился с работой и бросил взгляд на Кознова: «Что дальше?» Он мог и не вопрошать – знал ответ, отчего в его груди зародился тоскливый вой.

Клочков собрал остатки воли в кулак и бросился на убийцу. Кознов выстрели в него – в упор, не меняя положение вооруженной руки, как если бы держал остро отточенную пику. Он ногой отпихнул отяжелевшее тело бригадира. Через минуту тот уже лежал в рундуке. Он мог задохнуться в тесном, как гроб, ящике, если бы был жив.

Кознов занял место бригадира и приказал водителю трогаться, назвав ему адрес.

– Знаешь это место?

– Да, – ответил Уманцов, заводя двигатель и бросая взгляд в панорамное зеркальце: Кознов собрал со стола игральные карты в колоду и перетасовал, как будто собрался раздать и сыграть с покойниками. – Там охраняемый коттеджный поселок.

– Верно. Поезжай с сиреной.

– Да, – снова однозначно отозвался водитель и включил синие проблесковые маячки на крыше.

– Часто останавливают гаишники?

– Не чаще, чем «Скорую» или пожарную.

– В охраняемые поселки тебе приходилось заезжать?

– И не раз. Со свистом.

– Это я и хотел услышать.

– А...

– Лучше молчи, – предостерег его Кознов.

* * *

Дом Амины утопал в зелени. Нынешняя осень и начало зимы были немилостивы к деревьям, и они не смогли сбросить листву. Но этот багрянец радовал глаз человека. Кто знает, может быть, Амина не позволила дворнику убраться после непродолжительного и неполного листопада, и вазоны, казалось, были наполнены листьями. Красиво.

Первое, что бросалось в глаза, – это кованые ворота. Через металлический ажур была видна часть фасада с порталом, оформленным пережженным кирпичом, что смотрелось очень стильно. Высоко расположенные окна излучали такой яркий свет, что уличные фонари казались бесполезной декорацией. Было удивительно, что слуховые окна тонули в сумеречной высоте.

Это место было неудачным с точки зрения безопасности и именно такого человека, как дочь Султана Узбека. Валерий Кознов сумел подобраться к входной двери и за спину охраннику, не потревожив даже мухи. Охранника звали Таахир. Сбив его с ног подсечкой, Кознов держал его одной рукой за подбородок; нож, который был у него в другой руке, касался его шеи. Он был такой острый, что даже легкое прикосновение порезало Таахиру кожу.

– Амина здесь?

– Что?

– Это несложный вопрос. Амина здесь?

– Да, – ответил Таахир. – Не убивай меня.

– Это сложнее, чем убить тебя.

Он вонзил нож под основание верхней челюсти, лезвием от позвоночника, и быстрым движением перерезал ему горло. Кознов не стал держать его и отпустил. Таахир лежал на земле и истекал кровью. Через пять-шесть минут это будет просто туша, на которую оближется разве что людоед.

В доме Амины было, как в студии порнофильмов. Много света, много диванов (так казалось; диван был один, но громадный, трехсекционный уголок, заваленный разноцветными подушками), много кресел, в полстены плазменная панель, стены декорированы тканью. То же самое в спальне, только вместо дивана настоящий траходром, и все тот же яркий свет. Он мог навести на мысль о том, что здесь ходят только в черных очках.

Амина – верная, надежная, честная – предстала перед киллером «неверной», «ненадежной», «нечестной». На ней не было даже халата. Черный бюстгальтер и кружевные трусики красиво сочетались с ее не по-восточному белой кожей. Казалось, они были неотъемлемой ее частью. Сними их, и вся неземная красота ее пропадет. Ей бы больше подошло имя, с которым бы тесно перекликались вседозволенность, испорченность, – среди мусульманских имен такого не было.

В одной руке она держала сигарету, в другой – бокал с вином. Она бы испугалась, если бы ждала Кознова. А так она посмотрела на него как на пустое место. Амина буквально обжала сигарету полными накрашенными губами, затянулась и, выпустив дым в потолок, глотнула вина. Вот чем-то Кознову она напомнила Михаила Чащина. Особенно в те минуты, когда майор, вернувшись из командировки в Узбекистан, сидел напротив, раскуривал сигару и как будто ждал, когда гость предложит ему выпить.

Кознов только сейчас заметил, что длинные волосы Амины не были расчесаны. Она как будто только что проснулась после попойки, во время которой ее трахали при ярком-ярком освещении, снимали на видео, и все участники этой оргии могли в режиме реального времени наблюдать себя на плазменной панели.

В груди убийцы не шевельнулось ни одно чувство, которое бы хоть краем заставило его ненавидеть эту молодую женщину. Он бы посчитал за труд плюнуть в нее. Однако ему доставило удовольствие то обстоятельство, что Амина с ее порочными чертами – дочь Султана Узбека.