Тень мачехи (СИ)

Демидов почувствовал, как злость дрожит внутри осиным роем, гонит кровь в гудящую голову. Он никогда не думал о том, как относится к старикам — но здесь осознал, что ненавидит. Всё в них ненавидит: запавшие глаза под поредевшими бровями, сухость узловатых рук, грязный запах мочи и немощный — камфоры. А ещё медлительность и важность, с которой они тащат по жизни свои дряблые тела — бесформенные, будто налитые в мешки из морщинистой кожи. И так, будто все должны уступать им дорогу. Будто они имеют полное право орать под окнами спозаранку, забывая, что не все здесь ложатся с курами, а встают с петухами. Ему захотелось выскочить в окно, схватить огородников, одного за другим, и воткнуть бошками в грязный снег, как брюкву. Но высовываться было нельзя. Вообще ничего было нельзя — только ждать, пытаясь быть как можно неприметнее. Для вида ходить на грязевые ванны, давиться ватрушками в полдник, самому втихаря выносить пакеты с пустыми бутылками и коробками из-под пиццы и суши. И каждый раз звонить в новое такси, когда приспичивало в город за бухлом и нормальной едой.

Впрочем, осталось потерпеть совсем немного.

Передумав одеваться, Макс прошлепал в санузел, включил воду, наполняя ванну. Пока она набралась, курил, сидя на унитазе. А потом, скинув трусы, погрузился с головой, вынырнул, отфыркиваясь — и блаженно замер: полегчало, да и страх немного притупился. Он вспомнил самодовольную рожу Василенко и не сдержал ухмылки: а всё-таки я тебя переиграл, хрена с два ты меня найдешь! «Ищет уже, — трусливо заныло внутри. — Зря ты его кинул. И деньги, предназначенные для отмыва, взял зря, за ними совсем другие люди стоят». Страх накатил с новой силой. Выпить бы… Нет, нельзя — вечером за руль, и к Алёне хотелось приехать трезвым.

«Ничего, — думал Демидов, — я заберу её и мы уедем. Куда-нибудь подальше, в какую-нибудь Абхазию или на севера, там никто не найдет. Купим дом, я открою дело… В Самаре оставаться опасно, если Василенко узнает, что я оттуда, будет в первую очередь искать там».

Вода остыла. Макс выдернул пробку пальцем ноги, включил горячую. Принялся намыливаться, оглядывая себя: м-да, не успел сбросить жирок и подкачаться, совсем заплыл, свинота! Ладно, за двадцать пять лямов можно и не такое простить, Алёна умная баба и поймет это. Почувствовав себя увереннее, он сполоснулся под душем, вылез на зелёный резиновый коврик, тут же впившийся колючими бугорками в распаренные ступни. Обернув бёдра полотенцем, Демидов тщательно побрился, хлопками нанес на щеки лосьон. Зачесал волосы надо лбом и направился в комнату.

Протухший воздух висел невидимой грязной портянкой, и Макс слегка приоткрыл окно. Вытащил из-под кровати старый черный чемодан из кожзама, вытершегося до тряпичной основы на дне и боках. Открыл, нетерпеливо выбросил прямо на пол кучу одежды. И, словно из матрешки, вынул металлический чемоданчик. Замки щелкнули, крышка откинулась, показав пустое нутро. Демидов прощупал пальцами стальной ободок возле дна, вынул подкладку. За ней обнаружились пачки пятитысячных купюр; он переложил их в маленький чемоданчик и закрыл кодовый замок. Это его он откроет перед Алёной при первой встрече. Пусть впечатлится и поймет: он всё тот же. Не только по молодости умел таскать деньги сумками.

Поставив на место фальшивое дно, Макс принялся собирать вещи. Металлический чемоданчик вновь отправился внутрь черного собрата, сверху легло бельё, рубашки, свитер и мелочи, стоявшие в ванной. Грязное полотенце и трусы он решил оставить здесь — уборщицам на поживу. Надел боксеры, белую итальянскую рубашку и тёмно-серый немецкий костюм-двойку, завязал синий шелковый галстук и влез в начищенные туфли. Глянул на часы: время обеденное, но на обед идти нельзя — не попрется же он с чемоданом… Макс вынул телефон — старую кнопочную развалюху с мутным экраном, приятель-автомеханик подогнал для связи. И вызвал такси. Диспетчер обещал, что машина будет через полчаса.

…А вечером, уложив в карман паспорт на имя Александра Викторовича Синицына, он уже гнал по направлению к Самаре на шикарной чёрной «бэхе», чувствуя, как подрагивает внутри неуёмная, слепая радость. Он почти ушёл — и почти добрался, еще немного! Каждый пройденный километр — за него, каждая минута — уводит от опасности и приближает к мечте. Алёна уже ждёт в номере отеля «Прибрежный», дорогого и отлично охраняемого, а, значит, безопасного и скрытого от посторонних глаз.