Тень мачехи (СИ)

Он подпрыгнул и ухватился за ветку. С покачнувшегося дерева сорвались капли воды, запахло умытой зеленью, ветром и летом. Дети взвизгнули — удивлённо и радостно. Мужчина, фыркнув, резко мотнул головой, по-собачьи стряхивая капли. Подтянувшись, сел на ветку верхом, а потом осторожно встал, держась за другие ветви. Сделал пару шагов и всё-таки дотянулся до мешка — но тот застрял.

— Проблема, — сказал мужчина, глядя на них сверху.

— А вы его порвите, дядя, — ответил мальчик. И пояснил, повернувшись к Наринэ: — Я тебе свой мешок отдам, чтобы тебя не наругали. Главное — достать, что внутри.

Девочка удивленно округлила глаза, затем кивнула.

Мужчина рванул мешок на себя, ткань затрещала, и на дорожку свалились белые кеды и белые же носочки — совсем новые, в прозрачной упаковке. Семён вытряхнул из мешка свою сменку, вложил в него вещи Наринэ и протянул девочке.

— Я дома скажу, что свой порвал. Пусть мне попадёт, раз я виноват.

— Молодец, Семён, мужской поступок, — спрыгнув с дерева, похвалил мужчина. И снова глянул на Татьяну — полувопросительно, будто желая знать, почему она до сих пор здесь стоит. Та отвела взгляд, погладила Наринэ по плечу:

— Ну, всё, бегите в школу, и больше не ссорьтесь, — сказала она. И ребятня, как ни в чем не бывало, побежали к проходу между домами.

Татьяна посмотрела на мужчину, и вдруг ощутила неловкость.

— Спасибо, что помогли им, — сказала она и пошла к своему подъезду.

А незнакомец двинулся за ней.

У двери подъезда она остановилась, нащупывая в сумочке ключ от домофона. И поняла, что мужчина стоит прямо за спиной — едва не дышит в шею. Чужие люди редко подходят так близко — не каждый решится переступить невидимую черту личного пространства. Вторгнуться может или беспардонный, слишком самоуверенный — или тот, кто по какой-то причине счел тебя за свою. «Но он не похож на нахала, и я его не знаю… — подумала Татьяна. И тут же, будто сталь капкана в траве, блеснуло подозрение: — А, может, он знает меня?…»

Страх пробежал по спине, заскреб когтистыми лапками. С чего она взяла, что Василенко придёт за ней сам? Ведь ясно же, что пошлет кого-то! Или уже послал — вот этого, который лазит по деревьям легко, как дикарь. Боясь обернуться, она вспомнила, как выглядит её нежданный спутник: высокий, плечистый, спортивный. Брюки и куртка — явно дорогие, не с рынка. Умный, усталый взгляд… и хорошая физподготовка. Волосы… Таня вдруг сообразила, что не видела волос даже на его затылке. Значит, бритый — будто уголовник. Но говорит и ведет себя, как влиятельный человек… или как бандит, уверенный в своей безнаказанности?

Ладони вспотели, мурашки побежали по плечам, асфальт под ногами дрогнул — будто превратился в брезент, натянутый над бездной.

Ч-чёрт, ну зачем, зачем она вышла из дома?!

Мысли заметались, как в лихорадке. Войти с ним в подъезд? Нет, если это человек Василенко, она окажется в ловушке. Закричать? Глупо, вдруг он просто один из соседей. Теперь она жалела о том, что во дворе было почти безлюдно — пожилая пара на скамейке всё равно ничем не поможет, старичок с болонкой тоже не защитник… Попробовать взять хитростью?

Она глубоко вздохнула, и, набравшись смелости, повернулась, глянула на мужчину в упор.

— А вы здесь живёте? — спросила Демидова.

— Нет, — сухо ответил он.

— Я, кажется, ключ забыла, — Таня сделала крохотный шаг в сторону.

— Ничего, сейчас откроют, — ответил он и начал набрать на домофоне номер квартиры. Ответила женщина.

— Я приехал, открывай, — сказал мужчина — будто скомандовал.

«Значит, всё-таки местный, — Татьяна облегчённо выдохнула, чувствуя, как колотится сердце. — Впрочем, можно было сразу понять, бандит бы не стал воспитывать чужих детей, прошел бы мимо…»

Замок щелкнул, и они зашли в подъезд. Таня нажала на кнопку лифта, снова чувствуя лопатками взгляд мужчины. Вошла, когда дверцы открылись. А он шагнул следом.

— Мне на третий, — сказала Татьяна, снова ощущая неловкость.

— И мне, — откликнулся мужчина.

Кабина дрогнула и загудела. Таня считала секунды: один, два, три…

— А что вы той девочке сказали? — вдруг поинтересовался мужчина. Татьяна вздрогнула и подняла на него удивлённый взгляд. Тёмно-карие глаза — почти черная радужка, пожелтевшие склеры с сеточкой красных сосудов — смотрели на неё изучающе. Но во взгляде, помимо любопытства, была и некая холодность, надменность. Будто он привык смотреть на других свысока, ощущая собственное превосходство. И привык, что на его вопросы отвечают.

— Я сказала, что надо уметь прощать. Особенно мужчин, потому что они часто делают глупости из-за любви.

Попутчик усмехнулся, в глазах мелькнуло что-то… Понимание? Одобрение? Согласие?…

— Нужный урок для девочки, — кивнул он и первым вышел из лифта.