Тень мачехи (СИ)

— Я, наверное, пойду. Зря приехал. Ни денег здесь, ни извинений… — проговорил Василенко, вставая. Он смотрел поверх Максовой головы. «Вот гнида! Будто нет меня!» — разозлился Макс, но понял, что лучше придержать коней. В конце концов, Василенко был троюродным племянником заместителя мэра. Хоть и седьмая вода на киселе, а всё родственник — может, удастся через него поближе к власть имущим подобраться, тендер какой-нибудь хапнуть… И потом, извиниться действительно было за что.

— Олежа, брат, не мельтеши, — попросил Макс. — Садись, разговор есть. Но, прежде всего, извини за вчерашнее. Пьяный был, сам понимаешь…

В глазах Василенко мелькнуло удовлетворение. Он снова опустился на диван, положил руки на столешницу, переплетя узловатые пальцы. И вдруг улыбнулся задорно, по-мальчишески.

— Да я тебя тоже неплохо приложил! — сказал он. — Ребра-то целы?

И пояснил, заметив удивленный взгляд Макса:

— Ты не смотри, что я в два раза легче тебя. Я как тот клоп — больнее всех кусаю. У меня шестой дан в карате, так что…

— Буду знать, — уважительно хмыкнул Макс, отставляя тарелку в сторону.

— Итак?…- Василенко выдержал многозначительную паузу. — Ты меня пригласил сюда явно не для того, чтобы я полюбовался новым интерьером? Который, кстати, стал еще менее японским, и еще более сермяжным. Солянка, я смотрю, из меню не исчезла? Щи и холодец тоже наверняка там…

— Не знаю, не проверял… — буркнул Макс. — Так вот, насчет денег. Не хочу я тебе нал отдавать.

— Вот те раз, — удивился Василенко. — А говорил: «долг чести», «я слову хозяин»!… И к чему было всё это кривлянье?

— Ну, ты же на прошлой неделе сам ко мне подкатывал. Хотел, чтобы я твой товар покупал для своих аптек… — начал Максим, внимательно глядя в лицо Олега. С виду тот остался бесстрастным, но интерес, блеснувший в его глазах, показал Максу: он на ход впереди Василенко, он ведет эту партию и сдает карты. А это значит, что можно пойти с козырей.

— Вот я и подумал, — продолжал Макс. — Наш договор — ну, скажем, на год — вполне себе стоит этих десяти тысяч долларов. Я, конечно, мог бы тебе их отдать, для меня это не деньги. Но дружба ведь дороже, правда?

Василенко пожевал губами, подумал, будто подсчитывая что-то в уме. И сказал, вминая окурок в пепельницу:

— Есть предложение поинтереснее.

Он замолчал, потому что в кабинку, постучавшись, вошел официант. Олег покачал головой, показывая, что меню ему не нужно, и попросил принести кофе. Глядя вслед удаляющемуся «самураю», продолжил:

— Хочешь, чтобы у тебя продажи выросли? В два, в три раза…

— А что не в пятьдесят? — хохотнул Макс. — Окстись, братан, на дворе кризис!

— Ну, бациллы и вирусы про это не слышали, — улыбнулся Василенко. — Люди всегда лекарства покупают, кризис — не кризис, умирать никто не хочет.

— Некоторые дебилы подорожником лечатся, — угрюмо буркнул Максим. — Но продолжай.

— Знаешь, друг мой, есть в нашем городе один хороший человек. Но бизнес у него не совсем легальный.

А ему, как любому из нас, хочется жить хорошо. Вот купил он недавно дом. Я бы не сказал, что дворец, но… В общем, купил и купил, жил бы себе дальше спокойно. Но вот незадача — шепнули ему, что кое-кто интересоваться начал, откуда деньги. Ведь и до покупки дома он не на улице жил, так скажем. А бизнес у него маленький совсем, да ты знаешь, кондитерская на углу Красноармейской и Ленина…

Макс, готовившийся выдать очередную колкость, прикусил язык. Да, он действительно знал, кому принадлежит эта кондитерская. Индивидуальному предпринимателю, который приходился Олегу Василенко троюродным братом, а заместителю главы города — родным сыном. То, что кондитерская была всего лишь ширмой для темных делишек семейства Василенко, среди которых числились и подпольные казино, и наркотики, было известно на уровне слухов. Ну а сейчас, значит, кто-то сложил два и два: эти слухи и жизнь не по средствам. Это означало, что за семейство взялись. Либо Коростелевы — конкурирующий клан, либо кто-то из правоохранительных органов. Интересный поворот.

— Жалко хорошего человека, — осторожно сказал Макс. — Но я при чем?

— Да вот захотелось мне благотворительностью заняться, — ответил Василенко, закидывая в рот подушечку «Орбита». — Какой смысл жить только для себя? Поэтому я подумал: наверное, надо заключить с этой кондитерской договор, пусть поставляют мне булки да пирожные, а я уж буду ими бездомных кормить, в детдома отправлять, в больницы… Малообеспеченным семьям подарки делать. По всей Московской области. А деньги заработаю. Будешь у меня лекарства покупать, вот и заработаю. Если, конечно, контракт подпишем миллионов на двенадцать — для начала.