Тень мачехи (СИ)

— Конечно, — с готовностью согласился Юрий. — Только, позвольте, я оставлю вам гостинцы для мальчика. А вы пока посмотрите, всё ли из этого ему можно — я, понимаете ли, вообще не знаю, чем кормят детей…

Он вручил Тане торт и пухлобокий пакет — судя по его размеру, там лежал небольшой мамонт. С одобрением глянув в удаляющуюся спину Залесского, она заглянула внутрь: груши-яблоки, ванночка с творожным сыром, колбаса в нарезке, банка красной икры, круглые кунжутные булочки, двухлитровый тетрапак с соком. Сверху лежала пицца устрашающих размеров, бутыль колы и несколько больших чупа-чупсов. Таня протянула было руку, чтобы изъять газировку и конфеты как потенциально вредные для Павликова желудка, но Янка толкнула ее локтем в бок.

— Ты чего? — Таня едва не выронила пакет.

— Слууушай, какой мужииик!… — восхищенно выдохнула Яна. — Вот от кого рожать-то надо! И не фыркай на меня, я бы задумалась на твоем месте…

— Тьфу ты! — рассердилась Татьяна. — Разреши напомнить, что я замужем. Не знаю, надолго ли — но замужем. А этого человека я вчера впервые увидела, и отнюдь не при романтических обстоятельствах.

— Зато он не окольцован, и детей нет, сам сказал. И смотрит на тебя…

— Нормально он на меня смотрит. Обычно. Не выдумывай. И хвати об этом, он возвращается уже.

Яна открыла было рот — ее не так-то просто было заставить замолчать, когда ей что-то в голову втемяшивалось. Но Танин взгляд, полный укоризны, остановил поток матримониальных аргументов.

— Ну что, контрафакт все-таки обнаружен? — спросил, подходя, Залесский. — Запомню, что конфеты и газировку пацану не приносить.

«Значит, намеревается прийти еще», — подумала Таня, и это понимание расположило ее к Залесскому еще больше. Они будто стали на одну сторону — сторону неравнодушия к чужому ребенку. И от этого вмиг прошел и стыд, и ершистость.

— Позвольте? — адвокат забрал из ее рук торт и пакет с продуктами. — Я кое-что узнал о мальчике, можем мы сейчас это обсудить?

— Конечно! — заторопилась Таня. — Здесь? Или, если хотите, у Яны в кабинете.

— Да, собственно, можно и здесь — информации не так много. Мальчика зовут Павел Фирзин, он учится в двадцать девятой школе, живет с мамой. Семья малообеспеченная, мама работает продавцом, проживают они в старом бараке — знаете эти постройки пятидесятых годов в районе Машзавода? Адрес у меня есть, намереваюсь съездить туда сегодня, узнать побольше. Судя по всему, мальчишка из дома сбежал…

Увлекшись его рассказом о поездке на охотничью заимку и найденных там вещах, Татьяна не замечала, что Янка исподволь поглядывает на нее и на Залесского, не вмешиваясь в беседу — будто наблюдая.

— Вы извините, — вдруг сказала она. — Я же забыла совсем — мне нужно детей из кинотеатра встретить. Побегу, а с мальчиком позже познакомлюсь. Вдруг это мой будущий крестник, — улыбнулась она.

Залесский вскинул бровь, недоумевающе глянул на Таню. Она поспешила перевести тему:

— Спасибо, что занимаетесь этим делом. Без вашей помощи оно продвигалось бы медленнее. Я пока что смогла вытянуть из найденыша только его имя.

— Интересно, как вам удалось? — удивился Залесский. — Вчера мне показалось, что он решил молчать, как партизан в тылу врага.

Они пошли к лифту. В нем никого не было, и Таня, чуть поколебавшись, все-таки нажала на кнопку пятого — в ее палате они смогут поговорить спокойно.

— У меня к вам несколько личных вопросов, — решительно сказала она. — Как к юристу. Консультация нужна, если хотите. Срочная. Оплату готова вам на карту хоть сейчас перевести, только скажите, сколько…

— Дорого. Очень. Вам придется взять микрокредит, — перебил ее Залесский. И пояснил, видя ее растерянность, — Я, конечно, шучу. Но ваше желание оплачивать каждый мой шаг кажется мне забавным. Вот только я не на работе, и если смогу ответить на ваши вопросы сейчас, то сделаю это бесплатно. Если потребуется более трудозатратная помощь, ознакомлю вас с прейскурантом. Пойдет?

— Да. Извините, — щеки Татьяны налились румянцем.

Он давно не видел женщин, которые краснели бы так легко.

13

— Вы сказали, мальчик живет со своей матерью. И вот я хотела спросить… Понимаете, он ведь избит… За такое родительских прав должны лишать… — Таня поняла, что ее решительность, которая еще минуту назад была столь сильной, испарилась почти без остатка. И теперь она чувствовала себя глупой мямлей, а Залесский смотрел на нее с непроницаемым видом.

Дверь ее палаты была закрыта плотно, и разговору никто не мог помешать, и никто не сбивал ее с мыслей, но Татьяна всё не могла подобрать слова. «А вдруг я поступаю неправильно?» — вместе с сомнением мысль принесла и отчаяние — будто в тупик завела. «Что делать? Может быть, пока не говорить с ним об усыновлении, обдумать все еще раз? Но время идет, завтра же в больницу могут прийти представители опеки… И что с Павликом будет дальше? Если его решат изъять из семьи, то куда — в детдом? Не место ему там, как и моей трусости сейчас — не место…»