Тень Мануила

Придворные и знать горбуна сразу невзлюбили, да и понятно почему: вдруг откуда ни возьмись при дворе появляется какой-то отрок, неясно, за какие заслуги ко двору допущенный, и неясно, что в эти непростые времена при дворе делающий. Ходит он все время с какими-то склянками на поясе, присутствует на всех императорских приемах, и совершенно неясно, какую роль собирается отвести ему василевс. Среди знатных людей и купечества поползли разные сплетни: вот, мол, пришел хромой отрок из монастыря Студийского, хочет извести своими зельями государя-императора, устроить переворот и занять его место. А императрица Мария и так-то не отличалась покладистым нравом, а тут совсем потеряла всякие приличия, охотилась за городскими стенами на мелкую дичь, и теперь каждый раз горбун Мануил был при ней, да совершенно неясно, в каком таком качестве. И что уж совсем никто не мог понять: императору-василевсу не было до этого никакого дела!

Стали поговаривать и другое. Мануил уже практически достиг своего совершеннолетия и был до того миловиден и обаятелен, несмотря на природные увечья, что статную, красивую, высоколобую императрицу Марию стали подозревать в порочной связи с горбуном! Притом среди купцов был и такой слух, что император Иоанн обнаружил свое бесплодие и сам призвал Мануила для того лишь, чтобы тот вступил с императрицей в связь и зачал с нею наконец-то наследника, которого так долго ждали в Константинополе.

Слух этот долго считали вполне близким к истине, поскольку мерзкий горбун спустя год бесчестного пребывания при Влахернском дворце и постыдной связи с императрицей был сослан императором в Морейский деспотат. Да не к кому-нибудь, а к Георгию Гемисту по прозванию Плифон, также известному за свое почитание языческих культов и прочей богомерзкой ереси. Одно только в народе оставалось непонятным: почему все-таки императрица Мария даже спустя многие месяцы своих выездов на охоту вместе с Мануилом так и не зачала…

При дворе и в торговых рядах Константинополя после исчезновения горбуна все вздохнули с облегчением: недоброе предвещал этот странный человек со склянками на поясе. Люди верили, что сама жизнь Мануила, одно то, что он такой уродился у своей матери Евдокии-блудницы и земля носит его, уже для города имеет дурное предзнаменование. А кроме прочего, именно после его рождения как раз и замироточили иконы, заплакали статуи на Ипподроме, а в львиноголовом фонтане заместо воды начала струиться кровь. Вот это совпадение и было замечено весьма умными людьми, после чего всем уж стало понятно, что Мануил крепкими узами связан с нечистью!

После его отъезда в Мистру о нем забыли лет на десять. И вроде как-то спокойно и тихо было все это время. Тайные предзнаменования постепенно сошли на нет, а императора между собой стали восхвалять за то, что он так славно придумал: взял да и отослал горбуна в далекую Мистру! Там, почитай, ему и место, горбуну этому. И все в городе на этот весьма долгий период сделалось хорошо и ладно. Купечество вновь стало процветать, придворные стали верить в то, что войны с османским султаном не будет и удастся договориться миром. Статуи больше не проливали свои слезы, и даже, говорят, золотое изваяние Юстиниана перестало по ночам покидать свой пост. Никто более не тревожился, всем верилось, что жизнь в Константинополе наладится и пойдет по прежнему руслу, а бог даст – сделается еще и краше.

Но шли годы. О горбуне уже давным-давно никто не вспоминал, да и без него напастей хватало. Через два года после его отъезда Влахернский дворец покинул и сам император, для того чтобы посетить Вселенский собор в земле Феррарской. Чуть он за городские ворота отъехал, ворвалось в город чумное поветрие, от которого слегла сама государыня-василисса, императрица Мария. Несколько дней лежала она в бреду в своей одинокой спальне, после чего так и умерла, не оставив ромеям надежды на наследника и даже мужа не дождавшись домой.

Василевс Иоанн, вернувшись, долго горевал о своей любимой жене и в четвертый раз так и не женился. Оставил он всякие попытки обзавестись сыном и престол после себя решил передать младшему своему брату Константину.

А потом как-то по осени василевс Иоанн и сам захворал-занемог да тут и преставился. И вот новый император взошел на трон, подарив народу надежду на спасение и благоденствие. Но чуть только в тот год снег стал ложиться на купол Святой Софии и статую Юстиниана перед ней, как в один пасмурный зимний день через Селимврийские ворота в город въехала повозка, запряженная двумя лошадьми. Возничий долго погонял своих серых кобыл в сторону императорского дворца во Влахернах и как-то особенно косился в сторону пассажира.