Тень Мазепы. Украинская нация в эпоху Гоголя

От шляхтича Демьяна…

«Малороссийский вопрос» полвека стоял перед Герольдией Правительствующего Сената[1207]. В екатерининские времена на темное происхождение малороссийских дворян смотрели сквозь пальцы. После ликвидации Гетманщины и Слободской Украины малороссийские казачьи полки преобразовали в карабинерные, а слободские – в гусарские. Старши́ны стали офицерами, а чин давал право на дворянство. Беспокоиться пришлось тем малороссиянам, что давно оставили службу или вовсе не служили. Но первоначально и к ним российские власти отнеслись благосклонно. Такая снисходительность была формой подкупа: в обмен на упразднение Гетманщины с ее старинными правами и вольностями старши́не предоставили права российского дворянства, утвержденные указом о вольности дворянства от Петра III и Жалованной грамотой от Екатерины II. В то время не только полковники и сотники, но даже простые козаки доставали документы, подтверждавшие их «благородное» происхождение. За документами ездили в Польшу, там их было легко купить. Иногда поступали еще проще. Историк Алексей Толочко, член-корреспондент Национальной Академии наук Украины, так описывает малороссийские геральдические хлопоты: «В польских гербовниках Несецкого или Папроцкого разыскивалась созвучная фамилия, срисовывался “наследственный” герб и вместе со свидетельствами родственников или приятелей (а в Малороссии каждый был либо приятелем, либо родственником) о давности шляхетства предоставлялся в Герольдмейстерскую контору»[1208]. Пасько становились Паскевичами, Боровики – Боровиковскими[1209], Василенко – Базилевскими[1210]. Нередко находили и славного предка-русина, если русин был гетманом. Так, Тарасевичи «при помощи сфабрикованного документа» доказывали, что происходят от Тараса Трясило, Искры возводили свой род к Острянице[1211]. Скромные поповичи Яновские заявили о происхождении от славного полковника Гоголя, которого дважды «нобилитировал» (даровал шляхетское достоинство) польский cейм, а король Ян Собеский вручил полковнику гетманскую булаву[1212].

Правда, Афанасий Демьянович Яновский, первым заявивший права на гордую фамилию «Гоголь», возводил свой род к Андрию Гоголю, а настоящего полковника Гоголя звали Остапом. Был у Остапа Гоголя и родной брат, только звали его не Андрием, а Григорием[1213]. Афанасий Демьянович мог обойтись и без этой легенды, потому что «выслужил» потомственное дворянство в гетманской канцелярии. После конвертации гетманских чинов в общероссийские А. Д. Яновский вышел в отставку в чине секунд-майора, а право на дворянство в то время давал уже чин прапорщика.

«Всяк удивится, когда услышит, что в Малой России ныне сто тысяч дворян считается, которых, по изгнании из нее поляков, ни одной сотой доли не было и быть не могло»[1214], – писал всё тот же анонимный публицист, автор «Замечаний до Малой России принадлежащих». Эту цифру подтверждали и профессиональные историки: в Малороссии оказалось «до 100 000 дворян с документами»[1215].

Из романа Антония Погорельского «Монастырка»: «В Малороссии мне во многих маленьких городках, на больших дорогах лежащих, случалось останавливаться в трактирах <…> и везде почти я находил старушку хозяйку, молодую дочь и гитару; везде мне на первых порах хозяева намекали тем или другим образом, что они дворяне <…> дворянство это довольно сомнительно…»[1216]

Не только потомки старши́ны и козаки, но и многие мещане обзавелись родословными и гербами. «Малороссия наполнилась тьмою панов <…> дворяне размножились, как “зайцы в лесу”, в который не запускали гончих», – с явным раздражением заметил князь И. М. Долгорукий[1217]. Что там Долгорукий, когда Александр Сергеевич Пушкин писал с нескрываемым презрением: «…настоящая Аристократия наша с трудом может назвать и своего деда. – Древние роды их восходят до Петра и Елизаветы. Денщики, певчие, хохлы – вот их родоначальники…»[1218]

Сами малороссияне тоже смеялись над такими панами. В начале XIX века в Малороссии появилось анонимное стихотворение. Начиналось оно так:

Да вжежъ наши дворянне гербы посилають,
А що я бувъ дворянинъ, то то й не знають.
Я надумався й соби пѣсеньку спивати
И дворянство по свойму гербу доказати.

К стихотворению прилагалось «родословное древо» и тот самый герб, изображавший большую лопату, грабли, косу, цеп, плуг, мельничный жернов и другие орудия труда селянина.

«Зъ казенного мужика зробывся я паномъ», – гордо сообщает герой. Свой род он ведет от Хама. Не от библейского Хама, а просто от Хама[1219].