Тень моей хозяйки

— Здесь имя того, кто обвиняет меня в убийстве, — сказал Тейн, расправив потрёпанный листок.

— Разве это не Блом? Разве не Верасс? Не Труэлль и не Виктор Аурели? — посыпались предположения.

Я впервые слышала имена тех, кто выступал в Совете против моего Тейна. И заранее ненавидела каждого из этих мерзких пауков!

— Я был бы рад сразиться с любым из них, — нервно улыбнулся Мартейн. — Обвинителем записан Архимагистр Горм Виклунд. Что ж, значит, я буду драться с ним. Другого выхода нет.

Моя мама вздрогнула и выронила из рук кувшин. Он разлетелся на тучу осколков, а шипучий сок растёкся по гостиной большой лужей.

— Нет, господин, вам нельзя с ним драться! — в отчаянии крикнула мама. — Его нельзя победить!

44

Мама будто не замечала разбившегося кувшина, в её глазах застыл неподдельный страх. Все гости во главе с хозяином дома с интересом уставились на неё, а она съёжилась и обхватила себя руками, словно хотела защититься от пронизывающих взглядов пятерых стихийных магов. Я не выдержала, подбежала к ней, обняла, закрывая собой от всех.

— Мамочка, успокойся, пожалуйста! — умоляла я, хотя у меня самой пол уходил из-под ног от волнения.

Мартейн опомнился первым. Он подошёл и тронул маму за плечо, возвращая к действительности.

— Почему его нельзя победить, Рут? Разве он бессмертен?

Она судорожно вздохнула и помотала головой. Мама явно не была готова к этому разговору, но обратного пути не было: она уже выдала свою тайну.

— Нет, он из плоти и крови, как и все мы, но его защищает могущественный артефакт из сумрачного мира. Это амулет, который Архимагистр носит у сердца. С которым никогда не расстаётся — ни днём, ни ночью. Камень в золотой оправе холоден и страшен. Его нельзя уничтожить ни огнём, ни молотом, ни заклинанием из мира живых. Я видела этот камень. Я видела, как он действует…

— Ты видела это собственными глазами? — уточнил Мартейн, переглянувшись с друзьями.

Мама кивнула. По гостиной пронеслись недоверчивые шепотки магов.

— Тебе придётся рассказать всё с самого начала, Рут, — серьёзно сказал Тейн, указав моей маме на диван. — И поторопись. У нас очень мало времени. Через полчаса парусники Горма Виклунда будут здесь.

Я усадила маму на указанное место и взяла за руку. Советник Фоули, чувствуя неладное, опустился на корточки возле её ног и взял за другую руку.

— Прошу тебя, — сказал он, — скорее. То, что тебе известно, может спасти множество жизней. И сейчас, и в будущем.

— Да, господин Мартейн, — согласилась мама, растерянно оглядываясь будто бы в поисках выхода.

Мне было так жаль мамочку! Я стиснула её похолодевшие пальцы и прошептала:

— Мы с тобой, мама. Прошу тебя, говори!

— Это… Это непросто, — еле слышно выдохнула она, прикрывая глаза и хмуря брови. — Но я скажу. Да. Дайте мне пару минут. Я не знаю, с чего начать.

— Скажи то, что считаешь самым важным, — попросил Тейн. — Остальное потом.

Нетерпеливые стихийники изо всех сил сдерживались, чтобы не обрушить на бедную рабыню град вопросов. Я слышала, как они вполголоса подсказывали ей: «Откуда у Горма этот амулет?», «Как он действует?», «Ты была его рабыней?», «Архимагистра пытались убить?»

Мама подняла ресницы и выпрямила спину.

— Что ж, главное — это то, что Эли его дочь. — Мама посмотрела мне в глаза и болезненно улыбнулась. — Прости, моя милая, я думала, что унесу эту тайну с собой в могилу. Ты дочь Архимагистра Горма. И если он узнает об этом, то нам обеим не жить. Он уверен, что я мертва. И ты тоже.

Мне почудилось, будто липкая, холодная тьма, прежде только дремавшая где-то в потаённом уголке сознания и нашёптывавшая мне о том, что с рабынями никогда не происходит ничего хорошего, выпустила длинные когти и вонзила их мне в сердце. Стало больно дышать. «Ты дочь старого паука, — вкрадчиво заговорила тьма. — Ты дочь злейшего врага Мартейна Фоули».

Наверное, если бы не мой дар, я бы не справилась. Закричала бы, не желая принимать страшную правду. Но волшебный огонь, заключённый в моей крови, откликнулся на признание мамы, вспыхнул во мне в знак подтверждения её слов. И тьма съёжилась, отступила. Я не имела права поддаваться истерике сейчас, когда всем нам грозила смертельная опасность. Мой дар был силён, и я должна была распорядиться им разумно. Вот только как? Я ведь так мало знаю!

— Рассказывай, — поторопил маму Мартейн.

— Мне было четырнадцать лет, когда меня привезли на остров Архимагистра Горма, — с трудом выталкивая из себя слова, начала мама. — Со мной были и другие девочки-невольницы. Не только из залива Амари, были и рабыни с юга и с севера Веллирии. Всех нас поселили в башне для невольников, но, к нашему удивлению, не давали нам тяжёлой работы…

Она замерла, остановив взгляд на осколке кувшина, лежащем в сладкой луже на полу, после чего заговорила спокойнее и увереннее. Отрешившись от реальности, мама погружалась в прошлое двадцатилетней давности, куда не заглядывала уже очень давно.