Тень на обороте

Непоседливый Эввар, прижимая к груди свою обожаемую папку, двинулся бочком к дверному проему строения, явно позабыв обо всех договоренностях и снедаемый только этим своим иррациональной любознательностью.

На мгновение я раздвоившимся зрением успел увидеть, как распухает вокруг дома исполинский призрачный пузырь испещренный, как венами, багровыми извилистыми прожилками. Словно матка, в недрах которой, — в доме, — вызревало нечто страшное. Или опухоль на ткани реальности.

Образ мелькнул — и погас.

— Назад! — скомандовал я негромко. И Эввар, казалось, целиком поглощенный своим любопытством, замер, позабыв опустить ногу.

— Что?

— Не надо туда ходить.

— Опасно?

— Нет, — я выждал несколько секунд. — Просто плохо.

Эввар, склонив голову, прислушивался, словно большой, но робкий зверь. Что-то в нем было от медведя-травоеда: упитанный, тяжелый, ссутуленный; стриженые волосы вьются, но лежат плотно, как шерсть; а глаза большие, печальные, кроткие.

«…Вас будет сопровождать представитель местного отделения Ковена, молодой талантливый маг по имени Альвен Эввар, — сообщил невозмутимо Ставор пять дней назад. — Прекрасный человек и увлеченный исследователь…»

И то и другое — чистая правда. Категорически неподходящий мне компаньон.

Эввар положил свою папку на траву, глубоко вздохнул (я со спины заметил, как плавно поднялись и опустились его покатые плечи), а затем раскинул руки в стороны, будто намереваясь обнять стоящий перед ним угрюмый дом. Черный пузырь дрогнул, подернулся морщинками, как пенка на горячем молоке и вдруг рассыпался мельчайшими чешуйками.

— Все, — слегка горделиво сообщил Эввар, скосив на меня блестящий темный глаз.

Ага. Действительно все. Толковая работа. А ведь я решил, что мне в сопровождающие дали Эввара только потому, что он отчаянно страшился меня. Он так трясся внутри и снаружи, что даже вздумай я в своих чудовищный планах покорить волю навязанного спутника, мне бы это вряд ли удалось. Все равно, что нитку вдевать в иголку дрожащими руками.

Поначалу маг раздражал неимоверно, но потом я притерпелся. Или понял, что его ужас вовсе не такой слепой и беспричинный, как у большинства простецов при упоминании об Оборотнях.

— Можно пройти внутрь.

— Незачем, — покачал я головой. — Там только мертвые. Того, кого вы ищете, здесь не было.

— Но местные…

— Если бы он вошел в любой из этих домов, он бы сделал то же самое, что и вы сейчас, — терпеливо объяснил я. — А теперь посмотрите вокруг!

Эввар огляделся, насупив брови, потом посветлел лицом и облегченно кивнул.

— А что здесь стряслось? — обратно мы зашагали гораздо веселее.

— Ничего… то есть просто мертвая зона расширяется и…

— Н-нет, — я все же решил озвучить зародившееся с самого прибытия сюда сомнение. — Этот остров погиб не постепенно, а очень быстро. Он даже не успел переродиться. Его просто перекрутило.

Эввар воодушевился. В глазах его блеснули уже знакомые искорки, обещающие подробную справку по теме. Рассказывать он любил.

— Никто толком не знает. До недавнего времени… То есть это по меркам старожилов, до недавнего времени, а так лет пятьдесят точно прошло, на острове еще жили люди. Случалось, на Плоскодонец заглядывали время от времени по-соседски… А потом, вроде бы после эпидемии мокрого мора никто так и не появился, хотя люди, говорят, что огни видели… Потом и огней не стало.

— Никто, значит, не интересовался судьбой соседей?

— Обычная история.

— Да, — я глядел на пустые дома, затаившие обманутую надежду, превратившуюся в смертоносный яд. Раньше здесь отчаянно ждали помощи, потом стали ждать возможности отомстить бросившим их. И жгучая, выворачивающая ненависть умирающих пропитала окрестности отравой.

— Оставляйте свои вешки. Остров можно вернуть.

Если убедить ушедших взять свой гнев назад. Но это уже не моя забота.

«— …бытие, в основном, спокойное и упорядоченное. Сами понимаете, провинция. Вот разве что в Пестрых реках жизнь бьет ключом, но это зависит от сезона. А так местное население по большей части домовитые рыбаки, — благожелательным интонациям в голосе собеседника вторит мягкое потрескивание дров в камине. По позолоте книжных корешков пробегают теплые блики. В драпировках таятся безобидные плюшевые тени. — Главная наша беда — близость мертвой зоны. К сожалению, она растет год от года. Пятна ее, как плесень распространяются все дальше. Сейчас покинута треть островов когда-то полностью заселенного архипелага. А, между тем, плодородная земля у нас в большой цене, ведь кругом сплошь скалы. Вот поэтому мы бы хотели привлечь вас к решению этого вопроса…

Руки у мага Ставора были большие, коричневые от въевшегося загара, с узловатыми крупными суставами и кожей в бесчисленных мелких, темных трещинках, словно древесные корни. Поставив локти на столешницу и замысловато сплетя пальцы, он не менял позу на протяжении всей беседы. Смотрел ясным, неотрывным взглядом. Наверное, если бы деревья имели глаза — она смотрели бы так же. Не по-человечески.

А вот голос его мне кажется смутно знакомым, но припомнить, где же я слышал эти, чуть скрипучие, интонации никак не удавалось.