Тень на обороте

— Ловушка попала на борт самолета еще до его посадки в Черноскале, — сквозь зубы произнес я. — Вы же слышали, летчики говорили, что на них напало нечто, пробившее защиту…

Скорее всего, заклятье-«прилипало», нанесенное снаружи, просочилось внутрь и сконденсировалось в ловушку. Если бы я сам задел ее — самолет разнесло бы в клочья. А так… А так погибла женщина, имени которой я даже не знаю.

Планер заложил вираж, огибая торчащий Зубец, и стал снижаться.

Часть II.

Легенда. Версия 2.

Герой одолел всех врагов и для счастья человечества должен покончить с последним из наследников проклятого рода. Убить сына главного злодея, младенца в Черном замке.

Предположение: Воин пощадил ребенка. Ребенок вырос, стал Оборотнем , принес страх и гибель людям. Воин, не выдержав сожалений за несовершенное, убивает себя сам. Из его крови рождаются кровники, проклятье для всех Оборотней.

Решение: До тех пор пока клятва не будет исполнена и все Оборотни не сгинут с лица земли, герой будет терзаться виной и не находить покоя. Равновесие не достигнуто.

Глава 4.

Стол в трапезной барона солидный — каменный, покрытый сложной резьбой, размером с небольшую улицу в каком-нибудь рыбацком поселке. Бескрайняя равнина баронского фамильного стола была предоставлена полностью в мое распоряжение, поскольку все семейство Бороусов спешно отбыло.

Тикали невидимые часы. Ленивые сквозняки колыхали полотнища ветхих знамен, подвешенных к потолочной балке.

По краешку блюда, аккуратно ступая комариными ножками, двигался «ядонюх», запуская хоботок то в запеченное мясо, то в клюквенную подливу. Присутствие яда в пище я мог распознать и без его помощи, но иной отраве достаточно попасть на язык. Так что пусть старается.

Крошечный чтец, смахивающий на деревянного кузнечика-переростка в очках, восседал посреди стола, елозя длинными задними ногами по шуршащим страницам, и читал вслух громким скрипучим голосом:

— …волнения населения по поводу просочившихся слухов о прибытии на нашу землю Оборотня нарастают…

Голос у чтеца был мерзким, словно хлебный зазубренный нож скреб по деревянной миске. Чтеца, похоже, забыла второпях баронесса, поскольку очередной сеанс изучения газет тварь непременно начинала со светской хроники и некрологов.

— …представители Ковена в Пестрых реках отмалчиваются, не подтверждая, но и не опровергая информацию…

Всевидящее «око» в баронском семействе то ли не держали, то ли — что вероятнее — уволокли с собой при отъезде.

«Ядонюх» недовольно чирикнул.

— Как я тебя понимаю, — пробормотал я, выбирая из корзинки уже проверенный сухарик. Надгрыз и поперхнулся, услышав скрежетание чтеца:

— …была разогнана группа так называемых адептов Оборотного культа, собравшихся поприветствовать своего кумира. Несмотря на заперт властей, поклонники ныне живущего Оборотня…

Я с трудом откашлялся. Поклонники? Серьезно?

— … однако стоит заметить, что…

— Достаточно, — решил я, чувствуя, что пыльный вкус блюд от такого сопровождения только ухудшается. — Прочти лучше что-нибудь из спортивных новостей.

Чтец негодующе скрежетнул, как всегда, когда его срывали с намеченной строки, и проворно зашуршал страницами, выискивая заказанное.

— …Феон Руконог, победитель прошлогодних скачек на морских звездах, в этом сезоне выставил свою новую фаворитку, трехметровую самку по имени Яшма…

И это новости спорта? А ведь день только начался…

— Господин Юг, все готово, — послышался шелестящий бесполый голос влетевшей в дверь домовухи.

— Сейчас буду, — нехотя пообещал я.

Поместье барона располагалось на самой высокой точке острова Старокоронного. Замок был вписан в скалы, закольцованные вокруг озера. Махинами сторожевых башен замок и впрямь когда-то напоминал венец, только со временем или усилиями драконьих атак почти все вершины оказались сточенными, и теперь макушка острова вполне оправдывала свое второе, неофициальное название. Единственный вертикальный клык над «плешью» — это одиночная северная башня, встроенная в необитаемую гряду скал между океаном и озером. С поместьем ее соединяла узкая, частично крытая галерея. Дорогому гостю барон не пожалел отвести во владение именно эти апартаменты. Отдельный номер с видом на океан… И заколотить после отъезда гостя можно без сожаления.

Я прищурился, оценивая оставшееся расстояние. Щели между камнями поросли сизой и чахлой травой. В траве иногда попадались рыжие, насквозь проржавевшие железные или ярко-зеленые от патины медные наконечники стрел.

А это еще что?

Впереди, примерно шагах в десяти, поперек галереи была проведена мелом широкая черта. Нарочитая небрежность обманывала только простецов — от мела за версту разило высшей магией. Прямо перед чертой, придавленный камнем, лежал полотняный сверток — его трепало ветром, отчего казалось, что сверток шевелится.

Я развернул находку — это оказалась выстиранная и выглаженная рубашка. Мгновение таращился на нее, недоумевая, а потом заметил аккуратно заштопанные прорехи. Это была та самая рубашка, которую я оставил в Илгином доме.