Тень на Солнце

Гастон взволнованно схватил ключника за руку.

— Отец Дариус, прошу тебя, отведи меня к ней!

— Ты уверен, что хочешь ее видеть, сын мой?

Черный отступил на шаг.

— Конечно, хочу! — вскричал он. — Веди, и не задавай больше глупых вопросов, отче!

Ключник лишь покачал головой в ответ, резко повернулся, отпустил ошейник пса. Теневики замерли.

— Патлатый, домой! — рявкнул брат Дариус, и огромная псина, в последний раз рыкнув на гостей, послушно умчалась в темноту. — Следуйте за мной, господа.

Некоторое время они шли по петляющей дорожке. Гастон заметил ухоженные грядки, колодец с большим журавлем, несколько рядов виноградника. Ключник повернул голову.

— Дальше есть еще один, сын мой.

— Кто? — не понял Гастон.

— Колодец.

— Зачем вам два колодца, брат Дариус?

Старый монах лишь что-то неразборчиво пробормотал в ответ. Гастон оглянулся. Сзади лишь один Эниох. Все теневики остались у ворот.

Первый крик донесся до их слуха, когда они шли между длинными бараками с потрескавшейся краской когда-то белого цвета. Затем бараки закончились, но через десять или двенадцать шагов с каждой стороны "улицы" потянулись новые. Гастон в изумлении увидел высокую решетку, соединяющую бараки. Он остановился, услышав новый крик, странный, завывающий и тут же перешедший в каркающий хохот. Повернул голову на побледневшего Эниоха.

— Не подходите к решетке близко, дети мои, — посоветовал брат Дариус.

— Почему? — повернулся Гастон, но ответ на его вопрос появился во плоти, распахнув двери барака и выскочив во двор. Теневики отпрянули. Ключник зевнул.

Несмотря на холод, на человеке, что прижимался к решетке, почти не было одежды, лишь какие-то лохмотья, изорванные и располосованные. Вздох Дариуса.

— Снова все изорвал на себе, паршивец…

Полуголый человек прижал лицо к прутьям, раскрыл рот, полный гнилых, черных зубов. Черная слюна потекла по подбородку. Вращающиеся безумные глаза перебегали с потрясенных теневиков на спокойного ключника. Нечесаные запутавшиеся волосы непонятно где переходили в косматую бороду. Человек молча и деловито потряс решетку, замер, и вдруг принялся дико хохотать, раскачиваясь, как маймун из лесов далекого Юга. На хохот из барака выскочило еще двое. Гастон в изумлении увидел, как они резко встали на месте, сняли штаны и принялись мочиться друг на друга, блаженно улыбаясь.

— Идемте, господа, — Дариус решительно зашагал дальше. — Нечего на убогих смотреть. Бедные люди… Вы идете?

Гастон и Эниох оторвали взгляд от сумасшедших. Следуя за сгорбленной фигурой монах, Гастон думал о сестре. Вот почему Эниох не хотел рассказывать…

— Ты говорил про богадельню, — сказал Черный, не поворачивая головы.

— Именно так, господин, — отозвался Эниох, — но я…

— Так богадельня и есть, — обернулся брат Дариус. — Блаженные в тех бараках у нас. А как живем, спрашиваете? Чем Ормаз пошлет! Пожертвования в храмах, огороды растим, яблони да груши с хурмой…

Гастон слушал рассказ старика, обрадованного тем, что у него, наконец, появились слушатели, но ничего не слышал. Лали, сестренка…Ты — в приюте для умалишенных? Но как, как…Черный глухо застонал, неловко поставил ногу и стиснул зубы от стрелы боли, пронзившей бедро. Отмахнулся от всполошившегося Эниоха. Перебил увлечено рассказывавшего монаха.

— То был барак для мужчин? Сейчас идем к женскому?

— Нет, — удивился Дариус, — женские мы прошли.

— Куда же…

Гастон осекся. Застывшим взглядом обвел место, куда их привел старый ключник. За спиной вздохнул Эниох.

Новый забор, намного выше того, который окружал территорию приюта. Вернее не забор, а металлическая решетка, высотой в три роста человека. Те же самые фруктовые деревья темнеют справа. Раскачиваются на ветру два фонаря, скрипит и стонет калитка, крепко удерживаемая толстой ржавой цепью с огромным потемневшим замком. С высокого столба свисает на веревке круглый лист железа, тоже ржавый и треснувший внизу. Чуть поодаль мигает еще один фонарь, и тускло белеет стена барака. Гастон вдохнул полной грудью суховатый ветер, откинул капюшон, словно перестав обращать внимание на холод. Брат Дариус с интересом смотрел на него.

— Лали здесь? — глухо спросил Главный Смотрящий. — Отвори ворота.

— Нельзя, — покачал головой монах.

Гастон яростно потряс тростью.

— Здесь Лали, отворяй!!

Его трясло.

Отец Дариус сочувственно взглянул на теневика, затем поставил фонарь на землю и принялся озираться. Нашел булыжник и несколько раз громыхнул по круглому листу железа. Прислушался и удовлетворенно хмыкнул.

— Обождите, господа.

Выдав это, ключник забросил булыжник за прутья решетки. Гастон не заметил этого. Он молча смотрел, как из темноты появилась странная фигура, закутанная в просторные длинные одежды, с закрытым лицом. Было еще что-то странное в этом человеке, который медленно приближался к калитке, чуть прихрамывая и опираясь на длинный деревянный посох. Гастон не сразу понял, что это звон нескольких колокольчиков, приделанных к одежде человека с посохом. Эниох попятился, осенив себя знаком Дейлы, что-то прошептав. Гастон Черный не двинулся с места.