Тень на Солнце

Далеко-далеко, среди горных неприступных перевалов Большого Хребта, там, где редкий путник отважится идти в одиночку, где небо встречается со снежными вершинами, а солнце светит особенно обжигающе, стоит небольшая хижина. Из маленькой трубы вьется едва заметный дымок, а сама хижина почти незаметна среди заснеженных скал и вековых сугробов. Внутри, горестно взмахивая всеми руками, горько плачет немолодая рвахелка. На полатях испуганно шушукаются маленькие рвахелы, что-то шепчет в очаге огонь, а за подслеповатым окном завывает морозный ветер. Рядом с матерью, сжимая и разжимая все восемь кулаков, застыл в напряженной позе еще совсем юный рвахел.

Восьмирукая подняла заплаканное лицо на сына и снова зарыдала, уткнувшись в колени. Молодой рвахел опустился на покрытый мягкой соломой пол и принялся гладить мать многочисленными руками.

- Мама, не плачь....Пожалуйста... - и тут же, вскинув над головой восемь сжатых кулаков, - Клянусь горным ветром и снежными обрывами, клянусь, что отомщу за смерть отца! Бойтесь меня, проклятые человеки!

Гвелеш Дзилис стремительно спикировал вниз, прямо в гнездовье из крупных камней, устроенное им среди неприступных скал на берегу Темного моря. Передними лапами бережно раздвинул клоки сухой соломы и чистых тряпок. Два больших пятнистых яйца уже покрылись трещинами. Дзилис радостно расправил крылья. Вскоре проклюнулся первый маленький гвелеш. Тихо пища, малыш высвободил головку из скорлупы и впервые взглянул на мир удивленными сапфировыми глазенками. Вскоре он уже прижимался к теплому отцовскому боку, а его брат выбирался из второго яйца, отчаянно хлопая крохотными крылышками. Дзилис опустил голову и нежно обнюхал сначала одного, затем другого детеныша.

- Оба мальчики, - прошептал Дзилис счастливо, - как и говорила ваша мама. Я назову вас Зезва и Каспер. Мои маленькие сокровища...

Волновалось море, обрушивая серые мутные волны о скалы, и целые тучи брызг тщетно пытались попасть по тому месту, где свил себе гнездо Дзилис. Просто море не знало, что гвелеши - лучшие в мире родители. Малыши уже требовательно пищали, и новоиспеченному папаше очень скоро пришлось лететь на рыбалку. Потому что налицо были все признаки того, что у гвелешат Каспера и Зезвы отменный аппетит.

Каспер сидел, опершись о ствол березы, и бережно держал в руках потрепанный временем рисунок. Отцовский меч лежал на коленях юноши. Вздрогнув, Каспер поднял голову на шум шагов. Зезва Ныряльщик опустился на землю рядом.

- Этот нытик Дзилис не мог приземлить нас поближе?! - проворчал Зезва. - Если до темноты доберемся до Мзума, уже хорошо, клянусь дубом! Что это у тебя?

- Мой отец.

Зезва долго разглядывал изображение худого и тщедушного человека с застенчивой детской улыбкой на губах. Глаза, совсем как у Каспера, смущенно смотрели с портрета. Меч Победителя висел на поясе Алексиса.

- Он снова снился мне, Зезва, - Каспер смотрел куда-то вдаль, поглаживая пальцами портрет отца. - Сказал, что теперь ему спокойнее, и чтобы я помнил то, чему он учил меня. Попрощался и сказал...до свидания.

Зезва молча взял из рук Каспера рисунок.

- Спасибо, - прошептал еле слышно.

Каспер не удивился. Он опустил глаза на меч. Вытащив лезвие из ножен, дрогнувшим голосом прочитал:

- Победитель Сильнейших.

Зезва с мягкой улыбкой положил руку на плечо юноши. А Каспер с блестящими от слез глазами сжимал оружие отца.

- Победитель Сильнейших, Зезва. Мой отец!

*******************************************************************

Мор там оставил,

Пир сюда принес.

Отсев там просыпал,

Муку с собой принес.

4. Цветок Эжвана

Энкен, первый месяц осени, уже подходил к концу. Дни становились короче, а солнце, еще недавно ласковое и теплое, к вечеру уже пригревало не так сильно. Прохладный ветерок становился смелее с каждым днем. По ночам приходили его братья - могучие горные ветры. Они спускались с заснеженных вершин Хребта, чтобы пройтись по своим будущим владениям, там, где совсем скоро будет падать снег и завывать их сестра метель. Но пока царствовала осень, и ветры гор, вдоволь погуляв ночью, нехотя возвращались назад, в расщелины и скалы севера, чтобы там терпеливо дожидаться своего часа. Эры Мзума готовились собирать виноград, ведь вслед за энкеном шел винный месяц, время радости и виноделия. В эрских хозяйствах постепенно начинались предвинная суматоха и разные приготовления к нехитрым простолюдинским праздникам. Гамгеоны и тевады строчили длинные отчеты в столицу, восхваляя себя и свои же управленческие таланты. Все готовились к длинной череде праздников. Жизнь в Солнечном королевстве Мзум шла своим ходом.

- Святой дуб, вот это красавица!

Вож Красень, гамгеон Цума и наместник Душевного тевадства, не сводил глаз с красавицы-эрки, что проходила мимо, опустив глаза. Он восхищенно поцокал языком, затем повернулся к сопровождающим.

- Кто такая, из какого рода?

- Простолюдинка, светлейший!

- Вижу, что не королева Ламира, дурень! Душевница? Судя по накидке - замужем.

- Нет, светлейший, чистокровная мзумка! Взгляни на вышивку платья.