Тень над небесами

Он добавил что-то еще, на своем языке. Кажется, пообещал, что мы не причиним им вреда. Мессуди что-то ответил, затем вновь заговорил Хельмут. Словесная пикировка длилась с полминуты, после чего немец подмигнул нам и жестом руки велел следовать за ним.

— Если обманут и начнут в меня стрелять — не щадите их, — сказал он мне, положил ладони на лестницу и полез вверх. Закинутая за спину винтовка качалась на ремне и легонько била его в спину. Он оглянулся на полпути и добавил. — А еще постарайтесь, чтоб их смерть не была легкой. Если получится, конечно.

Мы с Лехой хмуро кивнули, Хельмут же уверенно толкнул люк, податливо откинувшийся, и поднялся на хорошо освещенный чердак — свет ламп мы видели снизу, через квадратный лаз.

Наверху завязался натянутый, но спокойный разговор. Судя по всему, Хельмут вел беседу с двумя мужчинами. Один раз вклинилась женщина, но осеклась, когда на нее сурово «цыкнули».

Минуло не меньше пяти минут, которые мы с Лехой провели, посматривая то наверх, где исчез Хельмут, то назад, на лестницу, все опасаясь подвоха.

Наконец, мучительное ожидание прекратилось — Хельмут спустился. На лбу блестели капли пота, сам он весь побледнел, но довольная улыбка говорила обо всем.

— Так, ребята, они согласились. Там двое мужчин, четверо детей и три женщины. Мы отпускаем их, а они отпускают пленниц — их тоже трое. Все ясно?

— Все ясно, — кивнул я, и Хельмут тотчас бросил пару фраз на немецком.

Ему ответили «gut», и первым слез огромный плечистый араб, похожий на Дуэйна Скалу Джонсона, такой же перекачанный и массивный. Судя по рассказам Хельмута, это и есть Хаим, старший сын главы семьи, Маджида. И, выходит, это он так Семена разукрасил и, возможно, подстрелил Ваньку.

Посмотрев вбок, на Леху, я понял, что он сейчас прокручивает в голове аналогичную цепочку умозаключений. Об этом свидетельствовали брови, плавно сходящиеся все ближе друг с другом, и вздувшиеся желваки, но лезть в бутылку Леха бы не стал, цена на этот раз слишком уж высока.

Хаим, точно так же, как и мы, был вооружен АК. Тот висел на ремне, сдвинутый на грудь, и на оружии покоились сложенные ручища араба, спокойного и ничуть не напуганного нашим вторжением. Когда он смотрел на нас с Лехой, мне делалось не по себе, этот Хаим словно гипнотизировал нас, убеждая, что мы слабы и беззащитны, что не дерзнем выстрелить в ответ, когда он направит автомат на нас.

Видимо, на Леху такое все же не действовало, так что Хаим вскоре прекратил изводить нас и взялся помогать своим дамам спускаться с чердака. Хельмут держал свою навороченную винтовку наготове, но арабы не давали ни малейшего повода для нападения. Держу пари, Хельмут при необходимости разнес бы головы этих кровопийц, как мишени в тире. Даже одна смерть главаря уже бы деморализовала его братца, такого же худощавого, как убитый Лехой.

Первыми спустились их женщины — одна, судя по всему, мать, затем две сестры, девушки лет двадцати с небольшим. Следом пошли дети, три девчонки-подростка (возможно, погодки) и мальчуган-дошколенок с обезоруживающе милым и добрым лицом. Все хорошо одетые, сытые и все бы хорошо, если бы в их взглядах читалась настороженность и мрачное предостережение, недвусмысленно гласящее: «мы этого не забудем. Месть будет страшна».

Несмотря ни на что, детей все же жаль. Их психика понесла невосполнимый урон, о чем лично я искренне сожалею, но избежать этого у нас бы никак не получилось. Ребята и так нагляделись такого, чего, как говорится, не развидеть.

Наконец, показалась Семенова Машка, с огромным свежим фингалом, фиолетовым пятном охватывающим глаз. Леха от возмущения аж поперхнулся, и я воспользовался этой секундной заминкой и, склонившись, негромко напомнил ему, что ни в коем случае не надо лезть в драку. Машку отпустят, пусть и с «фиником», но живую и здоровую, а лицо заживет, никуда не денется.

Она подарила нам слабую, но счастливую и благодарную улыбку. Рядом с Машей стояли еще две пленницы, тоже молодые, нам решительно не знакомые.

Наконец, нашу процессию замкнул последний ее участник, брат Хаима. Я заметил такую же крутую винтовку, напоминающую оружие Хельмута. Он в последний момент вдруг вскочил на лестницу, но лишь для того, чтобы закрыть люк, а я уже успел подумать, что сейчас состоится последний, самый бессмысленный и беспощадный раунд.

Нас набилось уже пятнадцать человек, что для межкомнатной площадки третьего этажа оказалось маловато — мы с Лехой оказались выдавлены на ведущую вниз лестницу. Спиной вперед мы начали спускаться, не выпуская Мессуди из виду, но напряжение все равно спало. Семейные узы важны для них, и никто из этих людей не начнет палить в условиях, когда велик шанс потерять мать, сестру или сына.

Так и вышло. Мы спокойно спустились вниз, где Машка, едва завидев «замаскировавшегося» за какой-то тумбочкой Семена, с нечеловеческим воплем кинулась ему на шею. Ну, Семен, разведчик, и секунды не прошло, как раскрыли.