Тень победы

В пяти метрах от Саши, опустив к земле большую лобастую голову с маленькими круглыми ушами, стоял большой, как бегемот, медведь. Цвет его шкуры очень напоминал рыжую растительность на пике Друидов. Медведь стоял неподвижно. Саша тоже не двигался. Это было похоже на стоп-кадр, только не плоский, как в кино, а объемный и очень правдоподобный. До того правдоподобный, что ей стало неимоверно страшно.

— Саша! — закричала Лайза во всю силу своих легких.

Этот крик подействовал, как нажатие кнопки «плей» на пульте видеомагнитофона. Все пришло в движение. Медведь поднялся на задние лапы и заревел. Он обнажил огромные, длиной в палец, клыки и замотал головой. Во все стороны полетели брызги слюны. Тогда Белов раскинул руки и тоже закричал; страшно, грозно, наверное, когда-то так кричали, уходя во время битвы в иной мир, воины айдахо или древние кельты. Он не дрогнул и не побежал.

И медведь не побежал. Но кто-то из них должен был уступить или умереть. Медведь, первым не выдержал взгляда человека. Он медленно встал на четыре лапы, повернулся и побрел с обиженным видом прочь. Лайза, не чуя под собой ног, подбежала к Белову.

— Саша! С тобой все в порядке? Ты цел?

Белов словно очнулся. По лицу его тек пот, как после тяжелой работы. В гладах от напряжения лопнули сосудики и появились красные прожилки.

— Я в порядке. Со мной и не могло ничего случиться.

Лайза разозлилась. Она забарабанила в грудь Белова маленькими крепкими кулачками.

— Ну почему? Почему ты всегда в себе уверен? Рано или поздно это закончится плохо!

Белов нежно обнял ее, поцеловал в шею, ушко и лоб. Ее волосы пахли утренней свежестью. Девушка все еще дрожала от пережитого страха. Да и у него ноги подгибались от напряжения.

— Фил опять приходил, — совсем непонятно объяснил он, прижимая ее к себе. — Кто-то нуждается в моей, помощи. Если это так, со мной не могло ничего случиться.

— Фил? — Лайза окинула взглядом окрестности, словно надеялась встретить незнакомого человека. — Кто это?

— Это мой друг, но ты не сможешь его увидеть. Никогда, — он погладил Лайзу по спине и добавил. — Собирайся. Нам надо ехать.

Лайза не решилась ничего возразить. Теперь, после встречи с медведем, она и сама хотела уехать из Йеллоустона. Обнявшись, они вместе пошли к хижине.

— Куда мы едем, Саша? — спросила Лайза.

— На юг. Так сказал Фил.

— Но ведь мы и так собирались в Лас-Вегас.

Белов улыбнулся.

— Вот видишь, лучик. Все срастается. Значит, мы на верном пути. Я чувствовал, что не случайно меня тянет на Пик Друидов. Это знак, который надо было прочитать, и прочитать правильно. Больше нам здесь делать нечего.

Через час они сели в «Стингрей» и помчались на юг. Их путь лежал в Лас-Вегас.

Лас-Вегас — это город, который никогда не спит. Средоточие мирового азарта. Незыблемая скала, о которую разбиваются мечты о мгновенном обогащении. Город, где люди живут надеждой и дышат не простым воздухом, а смесью веселящего газа, и азарта. Здесь нет времени. Здесь часы под запретом. Когда на раскаленную пустыню опускается ночь, Лас-Вегас зажигает свои великолепные огни, не давая темноте ни единого шанса. Луч мощного прожектора, установленного в казино «Кристалл», вонзается в черное небо на много километров вверх. Его видно даже из космоса.

Улицы Лас-Вегаса заливает абсолютно неестественный-слепящий свет. По тротуарам ходят Элвисы под руку с Мерилин Монро. И еще — в Вегасе неповторимый запах. Нигде в мире больше нет ничего подобного. Это пахнут легкие, шальные деньги. Деньги, ради которых многие готовы на все.

XI

Ближе к полуночи к казино «Тадж-Махал» подъехал черный лимузин «Кадиллак». Он остановился метрах в ста от входа в отель. Водитель не глушил двигатель; легкий парок вырывался сзади из никелированных труб. В салоне, на заднем диване, восседал набриолиненный красавец в белом; роскошная шляпа лежала рядом. Буцаев нежно гладил ее кончиками тонких пальцев, словно шляпа была живым существом.

Напротив него сидел немолодой лысоватый человек с квадратной челюстью. Седые волосы над ушами были аккуратно подстрижены; в них серебрились капельки пота. По одну руку от мужчины сидел Гога, по другую — Хасан. Они крепко держали его за локти, не давая пошевелиться. Роман Остапович посмотрел сквозь затемненное стекло на улицу. Все было спокойно.

— Вот так, Вадим Анатольевич, — сказал Буцаев. — Понимаете, мы все хотим, чтобы было по-нашему. И я, и вы. И даже они, — он показал на своих подручных. — Все верно. Каждый из нас хочет немного изменить мир в свою пользу. С этим как раз все ясно. Проблема заключается в другом: у нас — разные возможности. Вы ведь это уже поняли, не так ли?

Он дождался утвердительного кивка Савина и продолжал.

— Признаться, вы уязвили меня в самое сердце своей несговорчивостью. Я надеялся, что мы сможем уладить все полюбовно. Без этих никому не нужных грубостей и насилия. Но вы не захотели… — Буцаев сделал паузу.