Тень правителей

— Итальяшек запугать до смерти, — сказал Ставрогин. — Чтобы слова лишнего не вякнули и высадить на берегу подальше от жилых поселений. А сами, что есть силы, ковыляйте до Эгины. На острове Эгина была маленькая, почти домашняя верфь папы Василакиса, где латали дыры пароходы, побывавшие в самых неприглядных переделках.

— Без буксира сможете дойти?

— Сможем, — сказал Яков.

— Хорошо, — сказал Ставрогин. — Я свяжусь с Москвой по вопросу дальнейших действий.

На Эгине его встретил прилетевший Ставрогин.

— Ох, не лежала у меня душа к этой сделке, — только и сказал он, осмотрев пробоину. — Контейнеры, надеюсь, без повреждений.

— Целехонькие! — сказал Яков. — Вывезти бы их подальше в море да утопить.

— Вместе с собой! — мрачно сказал Ставрогин. — Тебе от Афины привет.

— Как она? — спросил Яков.

— Очередное исцеление, — сказал Ставрогин. — Съездила с тётей на Афон, теперь утверждает, что она девственница. Вот, просила тебе передать. — Он протянул Якову простенький деревянный крестик.

— Я же не крещёный, — сказал Яков.

— Бери. В нашем деле лишний талисман не помешает.

Пятеро суток ремонтировались, потом ещё двое ждали внятной инструкции из Москвы. Наконец инструкция поступила, но не слишком внятная: идти к Котору, встать на рейде и ждать. Встречающая сторона сама выйдет на контакт.

В связи с нежелательностью сходить на берег, Яков развлекался прослушиванием местных радиоволн. Эфир был заполнен воинствующими декларациями конфликтующих сторон, иногда заглушаемых заунывными боснийскими мелодиями или задорными сербскими танцами. «Чего не поделили, — подумал Яков. — Жили себе тихо-мирно. Эх, братья-славяне!..»

В каюту, постучавшись, вошёл капитан.

— It was light signal from the shore. They ask permission to approach and get on board[15].

— Please give the permission![16] — сказал Яков и отправился на палубу.

Через полчаса к теплоходу подошёл затрапезный рыбацкий траулер, с которого перебрались четверо, с оружием и в масках. Главный, в резиновом плаще, выступил вперёд и произнёс: «Good evening! I am from …»[17] Он сообщил кодовое слово и пароль.

— Good evening! — сказал Яков. — It is not allowed to be on board with arms![18]

— We will not keep you a long. — сказал главный. — Are containers ready for reloading?[19]

— Yes, — сказал Яков.

— Then start! — сказал главный. — Please turn off the general lighting. My people will stand at the aft deck[20].

— Turn off the light, — сказал Яков капитану. — Go ahead and reload the goods to the trawler[21].

В кромешной темноте Яков отошёл к бортовой стенке и, облокотившись о поручни, стал рассматривать воду.

— Простите, вы русский? — уловил он едва слышный шепот.

Он повернулся и молча посмотрел на одного из тех, в маске.

— Мне кажется, мы знакомы, — также еле слышно сказал человек и приспустил маску.

Яков увидел сильно постаревшее лицо капитана Никонова.

— Здрасьте, товарищ капитан! — прошептал Яков. — Как вы здесь оказались?

Капитан махнул рукой:

— Из армии выгнали по сокращению, болтался без денег, теперь вот «солдат удачи». А ты-то что здесь делаешь? Ты же в Алма-Ату собирался?

— Долгая история, — сказал Яков. — Без бутылки не обойдёшься.

— Ну, ладно, мне пора, — прошептал капитан. — Будешь на родине, поклонись там всем…

В открытом море Яков дал телекс Ставрогину: — Всё в порядке!

Через некоторое время тот вышел на связь.

— Как прошло? — спросил Ставрогин.

— Без эксцессов! — вяло ответил Яков. — Шеф, я устал. Можно, пойду спать.

— Есть интересная новость, — сквозь шумы помех прозвучал голос Ставрогина. — В Москве произошёл путч. В результате коммунистов свергли, к власти пришли демократы. Думаю, буквально через пару месяцев Союзу каюк. Похоже, ты сможешь съездить домой…

Яков попросил таксиста высадить на Садовом кольце, не доезжая Курского вокзала.

— Давно не был, — сказал он. — Хочу пройтись.

— Чего гулять! — сказал таксист. — Грязь, слякоть. Зимы какие-то дурные стали. А где жили-то?

— Где я только не жил! — сказал Яков и пошёл пешком по Садовому.

Cвежий декабрьский снег скрипел под ногами, москвичи проносились мимо него, все уже в радостном предвкушении скорого Нового Года. Яков шагал бодрым маршевым шагом, в одном кармане его пиджака лежал паспорт израильского гражданина, в другом — портмоне, туго набитое долларовыми купюрами («В Москве с удовольствием принимают иностранную валюту, — прозрачно намекнули ему при оформлении визы. — По поводу обмена на рубли можно не беспокоиться»).

На Курском он зашёл в знакомый буфет и попросил стакан коньяка и два бутерброда с сайрой.

— Алкогольные напитки не продаем, — хмуро сказала буфетчица. — Вы что, с луны свалились?! Сайры тоже нет. Могу предложить беляши.

Яков посмотрел на беляши и отказался. Он оглянулся на пустующий зал.

— Тут один человек часто бывал, — спросил он. — Веничкой зовут. Не слышали о нем ничего?

— Я с посетителями не дружу, — всё так же хмуро ответила буфетчица. — Заказывать что будете?