Тень Радуги

Тронув за плечо, Дэв-хан указал графу на приближающегося пажа. Парнишка вел в поводу коня в полном боевом снаряжении. А на плече тащил, с трудом удерживая равновесие, огромное турнирное копье.

Гилберт со вздохом надел шлем. Пора было присоединиться к выехавшим на поле товарищам...

— Удачи, — произнес Дэв-хан, ловко подхватив графа и буквально подкинув его в седло.

Гилберт сам не понял, что шокировало его сильнее — непрошеная помощь, унизительная для рыцаря, будто он сам в седло вскочить не смог бы! Или неожиданно заговоривший демон... Но раздумывать было недосуг — паж вручил копье и, взяв коня под уздцы, повел к воротам ристалища.

Юные всадники, соискатели рыцарского звания, выстроились нестройным рядом перед королевской ложей, в которой по-прежнему не было короля. Ни один мускул не дрогнул на сосредоточенных лицах, пока они выслушивали очередную назидательную речь — на сей раз от господина канцлера. А из толпы зрителей доносились всевозможные насмешки касательно их зеленого вида, щуплого телосложения и немужественной внешности, что относительно большинства претендентов было явной неправдой.

— Ба! И тут девица! Девку в железки одели! — отчетливо прозвучало над полем.

Из многоголовой массы вылетел огрызок яблока — и шлепнулся ровнехонько о зеркально отполированный щиток на крупе коня. Благородное животное переступило с ноги на ногу, мотнув хвостом, с недоумением покосилось на гогочущие трибуны. Сжав побелевшие губы, Гилберт поднял глаза на увлекшегося суесловием канцлера. От его взгляда тот поперхнулся на полуслове и торопливо скомкал конец речи. Сделал знак герольдам и страже — и торжественные звуки горнов вновь заставили зрителей примолкнуть.

Испытания предлагались будущим рыцарям совершенно обычные. Слуги поспешно натянули вдоль поля, поделив площадку пополам, веревку, унизанную яркими треугольными флажками. Лоскуты ткани легкомысленно заполоскали волнами под весенним ветерком. Приволокли и вставили в заранее приготовленное отверстие столб с крутящимся вокруг оси поперечным брусом, на конце которого подвесили кольцо. В это кольцо предстояло попасть копьем, несясь на коне во весь опор. Принесли новые щиты для стрельбы из лука — любой рыцарь обязан быть и хорошим охотником. Установили столбы потолще — для метания малых копий и прочего оружия по выбору участников, вплоть до боевого топора...

Когда приготовления закончились, народ восторженно зашумел, приветствуя появление государя. Король наконец-то поднялся в ложу. Окинул внимательным взором поле и трибуны — и величественно опустился на трон, расправив отороченную мехом мантию. По случаю праздника Стефан сменил свой обычный золотой обруч на легендарную корону: изумруды в трилистниках зубцов сияли на солнце в тон радостной весенней зелени.

Кресло по правую руку от короля занял маршал Эбер, по левую — господин канцлер. Рядом с маршалом села герцогиня, чуть дальше — аббат Хорник. Рядом с канцлером были места принцессы и епископа.

Герольды разразились торжественным гимном.

— Ее высочество! Ты видел? Это она мне помахала! — заметив адресованный графу робкий жест, восторженно воскликнул один из будущих рыцарей, который раньше был пажом в свите принцессы. — Ох, я так волнуюсь! Наверняка ни разу не смогу попасть в это дурацкое кольцо! Вот будет позор!

Бывший паж напрасно переживал — волнение наоборот придало ему сил. Он поддел кольцо на наконечник копья с первой же попытки. Да и с остальными задачами справился блестяще. Чего нельзя сказать о прочих их товарищах. Бессонная ночь вкупе с обильными возлияниями сделала свое дело — оружие упрямо не слушалось рук, цели словно бы по волшебству избегали ударов.

На их фоне Гилберт выглядел куда лучше самых смелых своих ожиданий. Однако это его нисколько не радовало. Он поглядывал на оживленно переговаривающуюся с аббатом герцогиню с раздражением. Она предусмотрела всё наперед и вовсе не из доброты прислала ночью в храм своих служанок, рассчитывая именно на подобные результаты.

Настроение графа совершенно упало, когда он заметил, что отец покинул свое почетное место. Маршал наверняка недоволен и не желает быть свидетелем выступления бестолкового сына. В сердцах Гилберт сильней подстегнул коня — и на полном скаку выпустил в соломенное чучело пять стрел подряд, перебив узлы на связывающей бечевке. Золотистые стебли и труха рассыпались по земле, слуги поспешили за запасным чучелом...

Наконец, последнее испытание: поединок один на один.

Будущие рыцари спешились, расторопные оруженосцы поднесли мечи и небольшие щиты или кинжалы, смотря по предпочтениям каждого.

— Я боюсь, — всхлипнул, не сдержавшись, бывший паж, изо всех сил сжимая рукоять меча.