Тень разрастается

Вдоль коридора начали открываться двери кабинетов, оттуда – высовываться любопытные лица сотрудников. И тотчас – шепоты, шорохи, по всему этажу взбудораженные перемигивания – «смотрите, этот вернулся».

Полынь различил в общей массе чей-то восторженный писк «Я за автографом!» и ощутимо содрогнулся.

– Понял. Бежим!

Подхватив меня под локоть, он рванул на первый этаж, потом – к выходу. На ходу черкнул записку Улиусу.

На площади Полынь остановил кэб, страшно качающийся на ветру, и буркнул вознице:

– Поместье Внемлющих.

Пока мы ехали, я уткнулась лбом в стекло и бездумно пялилась на свою руку, пытаясь понять, что же меня так неуместно скособочило.

А деревья за окном гнулись, гнулись, ветками хлестали по земле.

Ненастье разгоралось.

* * *

Впрочем, в поместье жизнь кипела, несмотря на непогоду.

Глава Дома Внемлющих – эффектная ведьма со звонким именем Монета – устроила тут пансион для магических талантов.

Круглый год и круглые сутки родовое гнездо Полыни бурлило ворожбой юных дарований. Старшие члены рода не отставали: изобретали разнообразные диковинки на грани волшебства и техники.

Из-за этого масштабного беспрерывного бедлама многие представители Дома предпочли съехать куда подальше и заезжали в поместье только по праздникам. Или как Полынь – чтобы устроить выволочку ненормальной подруге.

– В последние дни ты что-то курила? – Куратор усадил меня на стул с жесткой спинкой и устроился напротив.

– Я никогда не курила.

– Сидр? Вино? Настойки? – и глазом не моргнув, продолжал Ловчий.

– Да нет же! – Я закатила глаза к живописному потолку гостевой комнаты, где мы находились.

Как объяснил Полынь, у него не было личной спальни в поместье. Вернее, была когда-то, но за давностью лет испарилась: ее захватили чужаки. А именно: пока Полынь работал Ходящим, двое предприимчивых ученичков тетушки Монеты устроили в его комнате экспериментальный аквариум – разводили хищных морских звезд. Опыты давно закончились, комнату осушили, но Полынь так и не вернулся туда. Ему совсем не улыбалось однажды проснуться от того, что выживший подводный мутант оттяпал ему большой палец ноги, а то и что похлеще…

В общем, Полынь сидел в центре малой гостевой комнаты. Он закинул ногу на ногу и балансировал своим любимым блокнотом на лодыжке.

Куратор вперил в меня испытующий взгляд:

– После перемещений в Междумирье и обратно у тебя случались галлюцинации или видения? Кружилась голова?

– Голова кружилась. Но никаких глюков. Полынь, я в своем уме. Кто-то пытался пробраться в меня через Улиуса. Какое-то существо. Клянусь.

Я почувствовала укол грусти, когда куратор холодно и равнодушно покивал в ответ на эту реплику. Очень равнодушно. Будто Ловчий на допросе.

Каковым он и был.

– Как ты думаешь, если бы ты пожала руку кому-то другому, не мастеру Улиусу, то тоже почувствовала бы «вторжение»?

Я пожала плечами. Увы, тут догадок нет.

– Давай попробуем, – как ни в чем не бывало продолжил Внемлющий.

Встал, подошел и протянул мне руку. Я взглянула на него исподлобья:

– Серьезно?

Полынь лишь призывно затряс ладонью, что классически сопровождалось перезвоном его браслетов и амулетов.

Я протянула свою.

– Давай поспорим на что-нибудь, что ли… Чтоб рукопожатие зря не пропадало.

– Что-то чувствуешь? – Он проигнорировал предложение.

– Нет.

Вдруг в дверь гостевой комнаты постучались.

– Спорим-На-Круассан – Это-Талантливый-Болван! – выпалила я.

– Ты проиграешь, – сочувственно подмигнул Полынь.

И оказался прав.

За открывшейся дверью стояла молодая женщина в парчовом фиолетовом платье. У нее были острые плечи, темные волосы, идеально прямой нос и большой чувственный рот, а взгляд такой самонадеянный, что хоть плачь. Где-то я это уже видела…

Стоп!

– Да ты занят, братишка? – Незнакомка ехидно вскинула брови.

– Для тебя, Душица? Всегда! – отзеркалил ее Полынь.

Я же во все глаза пялилась на гостью.

Вот это сестра Полыни?! С ума сойти! Душица?! Небо голубое! Может, у них еще и братец Хрен найдется?

Между тем женщина, мой интерес к которой возрос до небывалых размеров, прошелестела платьем в нашу сторону. Удивительно, как оно бывает: черты лица у обоих абсолютно одинаковые, но Полынь почему-то похож на лягушонка-переростка, а вот Душица… Да-а…

Женщина остановилась возле стула Ловчего, развязно облокотилась о спинку и жарко шепнула в ухо брату – выбрав ровно ту степень громкости, чтобы я при всем желании не могла не услышать:

– Не мое дело, но рановато ты расслабился, подружек стал приглашать. Король еще не закончил беседу.

И Душица, вынув из декольте маленькое письмо с печатью в виде дворцового герба, вложила его в руку Полыни.

– Увидимся, малышка, – бросила мне она, кокетливо повела обнаженным плечом и уплыла прочь. Дверь закрылась. Я подобрала челюсть и обернулась к куратору:

– Ого! Ого-го!

Но он почему-то не разделял моего энтузиазма. С каменным лицом Полынь пробежался глазами по письму.

– Ну да. Кто бы сомневался, – вздохнул куратор. И было непонятно: это ответ на записку – или на мой щенячий восторг?

Я забеспокоилась:

– Что такое?