Тень рока

Следующие несколько часов Эзекиль провёл в размышлениях о том, что ему сообщил Томми. Всё это было очень странно и больше походило на солдатские байки. Но то, что Томми видел своими глазами и то, что он описал… Да, Эзекиль читал об этом на курсах истории Вечной Войны. Без сомнения всё это напоминало одержимость. Но все одержимые были уничтожены много столетий назад, ещё до великого исхода. Может быть, Томми ошибся? Может быть, ему со страху что-то почудилось в тени? Слишком много «может»… Да и просто так солдаты слухи бы распускать не стали, тем более про своего генерала. Абрахта все любили, сложно даже представить, что бы кто-то сочинял про него небылицы. Нет, всё это действительно было странно. Но убегать, как того хочет Томми, капрал не собирался. Для начала нужно убедиться в достоверности этих баек. Нужно знать наверняка, прежде чем бежать с доносом в тринадцатый отдел. Поскольку если всё окажется не так, как говорит Томми, то их сочтут предателями и дезертирами, посмевшими очернить имя доблестного генерала Абрахта.

Пережив очередной болезненный укол антибиотика, капрал попытался уснуть. Бессонная ночь его не на шутку измотала, и он надеялся восстановить силы за счёт дневного сна. Закрыв глаза, он изо всех сил старался не пускать в голову мысли. Старался погрузиться в дремоту, хоть на мгновение забыть о том кошмаре, что твориться вокруг. Старался, но у него это никак не получалось.

Послышались быстрые шаги. Слишком суетливые и тяжёлые, врачи так не ходят. Капрал приоткрыл глаза и от волнения вцепился руками в своё одеяльце. К нему приближался Сигилиус. Одна половина лица хаупт-командора была закрыта влажными компрессами, а другая испещрена паутиной царапин и ссадин. В руках он держал свою фуражку. Приблизившись, Авиаль со скрипом пододвинул стул поближе к кровати и молча, ни говоря ни единого слова уселся на него. Офицер положил фуражку на кровать и, закинув ногу на ногу, принялся изучать своего пасынка. Секунд тридцать он молчал, сверля своим пронзительным взглядом побледневшего Монга, а после сухо произнёс:

— Рад, что ты смог выжить. Не многим это удалось.

Суровое, потрёпанное лицо Авиаля казалось капралу каким-то злобным и совершенно недоброжелательным. Скудная мимика, обусловленная болью от ожога и безразличие во взгляде единственного уцелевшего глаза, делали строгого офицера ещё более пугающим, чем раньше.

— Неужели… — чуть слышно прошептал капрал и невольно улыбнулся, словно сказанные хаупт-командором слова были какой-то шуткой.

— Можешь мне не верить, но ты дорог мне. Ты напоминаешь мне о ней, — тихим голосом произнёс Сигилиус, нервно мотая головой. Было видно, что слова давались ему тяжело. Он всё ещё страдал, но тщательно прятал свою боль за маской безразличия.

— Ха-ха! Дорог настолько, что ты решил отправить меня в наступление? — вновь усмехнулся капрал, чувствуя, как похрустывают раздробленные рёбра.

— Ты глупый, самовлюблённый мальчишка! — Сигилиус вскочил со стула и злобно оскалился, преодолевая невыносимую боль в лице. — Ты эгоист! Неужели ты и правда думаешь, что всё должно крутиться вокруг твоих хотелок и желаний? Неужели ты думаешь, что если мы связаны родством, то тебя ждёт безопасная служба в тылу? Нет! Хочешь ты того или нет, но существует ещё и долг. Долг, который нужно отдать своему государству. Защитить его от проклятого врага. А ещё есть честь! Честь, которая не позволяет мне, пользуясь своим положением прятать тебя в тылу. Как, по-твоему, я мог просить своих воинов идти на смерть, пряча своего пасынка в безопасном и укромном месте? Никак. Такова жизнь, Эзекиль. Хочешь ты того или нет, но ты стал мужчиной, с оружием в руках отстаивающим интересы своего государства.

Сигилиус говорил громко и возбуждённо, эмоционально размахивая руками. Создавалось впечатление, что он вот-вот наброситься на раненого капрала с кулаками.

— Полная чушь! Ты не дал мне выбора! Я хотел себе другую судьбу… — возмущённо воскликнул Эзекиль.

— И какую же ты хотел судьбу, щенок? Играть на своём фортепьяно в дешёвом кабаке на потеху пьяному сброду? Можно и так, если бы ты не был моим пасынком. Но ты, к сожалению, мой пасынок и поэтому своим выбором порочишь мою честь. Ты должен был стать и стал героем Доминиона. Так что считай, что я оказал тебе услугу. — Авиаля всего трясло от злости. Каждое сказанное им слово сочилось нетерпимостью.

— Так вот значит как. Проще было убить меня, чем опозориться перед сослуживцами? — Эзекиль удивлённо помотал головой, в очередной раз разочаровавшись в своём отчиме.

— Ты всё переиначил, как всегда. Желаю тебе скорейшего выздоровления. — Сигилиус взял с кровати фуражку и быстрым движением напялил себе на голову. Хаупт-командор уже развернулся, намереваясь покинуть госпиталь, но брошенные ему в спину слова Эзекиля, заставили его остановиться.

— Что такое «тень рока», Авиаль? — голос капрала был строгим и уверенным, словно он допрашивает преступника, а не разговаривает со своим родственником.

— Откуда тебе это известно? — Сигилиус медленно развернулся, с подозрением уставившись на своего пасынка.